Свекровь взяла кредит для сожителя под залог квартиры, а он не стал его выплачивать

мнение читателей

Я никогда не думала, что буду бороться за квартиру, в которую вложила десять лет жизни. Когда мы с Максимом поженились, его мать, Галина Степановна, сразу предложила нам переехать в ее трешку. «Нечего деньги на аренду выбрасывать!» — говорила она. Мы согласились: ремонт сделали за свой счет, оформили дарственную на две комнаты. Свекровь жила в третьей. Тогда казалось, все честно.  

Год назад все изменилось. Галина Степановна познакомилась с Виктором на курсах танцев. Ему пятьдесят пять, он дважды разведен, работает менеджером в автосалоне. Через месяц он уже ночевал у нас. Я уговаривала Максима поговорить с матерью: «Она же его не знает!» Но свекровь только смеялась: «В моем возрасте сердце не обманешь».  

Три месяца назад Виктор предложил ей открыть автомастерскую. «Нужны вложения, но через полгода окупим!» — убеждал он. Галина Степановна загорелась. Я сразу спросила: «Где деньги?» Она ответила уклончиво: «Вклад есть». Оказалось, вклада не было. Была квартира, которую она заложила под кредит в пять миллионов.  

О проблеме я узнала случайно. Зашла к Галине Степановна в комнату за пылесосом, а она сидела с бумагами и заплаканными глазами.  

— Виктор не платит по кредиту уже два месяца, — пожаловалась она.  

Я онемела.  

— Ты в курсе, что квартиру могут отобрать? Наши комнаты тоже под залогом!  

— Он говорит, кризис, клиентов нет... Но скоро все наладится.  

Максим, обычно спокойный, впервые накричал на мать:  

— Ты разрушила нашу жизнь ради какого-то проходимца!  

Галина Степановна плакала, умоляла подождать еще месяц.  

Но через неделю пришло письмо из банка: просрочка, штрафы. Если не погасить долг в течение десяти дней — начнется процедура изъятия.  

Я нашла Виктора через соцсети. Пришла в его «мастерскую» — гараж на окраине. Он чинил старенькую «Калину», в замасленной куртке.  

— Вы же гробите семью мужа! — сказала я, зайдя в гараж.  

Он вытер руки тряпкой, усмехнулся:  

— Галя взрослая женщина, сама все подписала. И вообще, я ей не муж.  

— Вы врете ей! Нет никакой мастерской, только этот сарай!  

Он подошел слишком близко.  

— Советую не лезть не в свое дело. Или вы хотите, чтобы ваш муж остался без мамы?  

Вечером я показала Максиму фото гаража. Он молча вышел из дома, вернулся с разбитой губой. «Он отмороженный», — бросил, стирая кровь.   

Следующие дни я металась между юристами и банком. Оказалось, даже наши комнаты не защищены: дарственная ничего не дает, залог распространяется на всю жилплощадь. «Единственный выход — погасить долг и расторгнуть договор», — сказал адвокат.  

У нас таких денег не было. Максим зарабатывает пятьдесят тысяч, я — сорок. Мы предложили Галине Степановне продать квартиру, выкупить что-то подешевле, но она отказалась: «Это мой дом!»  

Вчера мы поговорили еще раз.  

— Мама, ты хочешь, чтобы нас выгнали на улицу? — спросил Максим.  

Она смотрела в окно, будто мы уже не существовали.  

— Виктор вернется. Он любит меня.  

Я не выдержала:  

— Он уже с другой! Видела их в кафе!  

Галина Степановна резко встала.  

— Ты всегда его ненавидела! Теперь рада, что я страдаю?  

Максим попытался возразить, но она перебила:  

— Уходите! Это моя квартира!  

Сейчас мы снимаем комнату. Галина Степановна осталась ждать Виктора. Банк подал в суд. Юрист говорит, есть шанс оспорить залог, если доказать, что свекровь не осознавала рисков. Но ее соцсети полны записей о «новом начале» с Виктором. Она знала, на что идет.  

Иногда мне жаль ее. В шестьдесят лет поверить, что ты нужна не только как подпись на кредитном договоре... Но чаще я злюсь. Мы работали, копили, а она разрушила все за три месяца.  

Максим винит себя: «Надо было контролировать». А я думаю: как контролировать взрослого человека, который решил, что любовь важнее здравого смысла?  

В рубрике "Мнение читателей" публикуются материалы от читателей.