Свекровь взяла у меня деньги в долг, а теперь отказывается возвращать и говорит, что ничего такого не было

Три месяца назад моя свекровь, Светлана Андреевна, примчалась к нам в слезах и соплях: сломалась стиральная машина, а пенсию она уже потратила на какую-то «жизненно необходимую» куртку со скидкой. Нужны срочно пятнадцать тысяч. Муж, ее сын Андрей, был в командировке. Я, дура добрая, пожалела. Сняла деньги с карты, отдала ей.

— Катенька, родная, спасибочки тебе! — всхлипывала она, суя деньги в сумочку. — Как только пенсия придет, сразу отдам! Максимум через месяц!

Месяц прошел. Два. Три. Тишина. Я аккуратно намекнула по телефону:

— Светлана Андреевна, как стиральная машинка? Работает хорошо?

— Ой, Катюш, просто замечательно! Спасибо еще раз, что выручила тогда! — бодро ответила она, будто речь шла о стакане сахара, а не о пятнадцати тысячах.

— Да не за что… — замялась я. — Просто, вы же обещали… ну, отдать, когда пенсия…

— Отдать? Что отдать? — Голос Светланы Андреевны мгновенно потерял всю бодрость и стал ледяным. — Катя, о чем ты? Какие деньги? Я у тебя ничего не брала.

Меня будто стукнули обухом по голове. 

— Как не брали? Три месяца назад! Пятнадцать тысяч! На стиральную машину! Вы же сами говорили…

— Катерина, — перебила она тоном строгой учительницы. — У тебя, видимо, проблемы с памятью. Или с воображением. Никаких денег я у тебя не брала. Это просто неприлично – такие вещи придумывать! Думай, что говоришь!

Она бросила трубку. «Неприлично»? А брать и не отдавать – прилично? Вот ведь артистка! Я поняла: разговорами тут ничего не добьешься. 

И тут меня осенило. Светлана Андреевна обожала приходить в гости по утрам в будни, когда Андрей на работе, а я работаю из дома. Она считала это своим правом – проверить хозяйство. Я достала старый диктофон, который использовала раньше на работе. Поставила его на видное место на полку, включила. И стала ждать.

Она пришла ровно через два дня, в десять утра. Как по расписанию. Заварила себе мой кофе, уселась на диван.

— Ой, Катюша, как тут у тебя пыльно! — начала она, окидывая комнату. — Неудивительно, что всякие глупости в голову лезут, про какие-то долги…

Я сделала глубокий вдох. Спокойно, Катя.

— Светлана Андреевна, — сказала я, глядя ей прямо в глаза. — Давайте не будем. Вы прекрасно помните, как три месяца назад пришли сюда, плакали, что машинка сломалась, пенсию потратили. Я вам дала пятнадцать тысяч наличными. Вы сунули их в свою коричневую сумку с золотистой застежкой и сказали: «Спасибочки, Катенька, пенсию получу – сразу отдам!». Вот эти самые деньги. Вы их не отдали. И теперь утверждаете, что ничего не было. Это вранье.

Она покраснела.

— Как ты смеешь?! — зашипела она. — Какое вранье?! Ничего не было! Ты все выдумала! Андрею все расскажу! Он тебе покажет!

— Расскажите, — пожала я плечами. — Может, он поверит вашей «избирательной» памяти. А может… — я медленно подошла к полке и взяла в руки диктофон, — … он поверит вот этому.

Я нажала кнопку воспроизведения. Из динамика полился ее голос: «Какое вранье?! Ничего не было! Ты все выдумала! Андрею все расскажу! Он тебе покажет!». 

Лицо Светланы Андреевны стало сначала белым.

— Этот диктофон всегда здесь стоит включенным, на всякий случай, в тот раз тоже был, — спокойно соврала я. — Андрей прекрасно знает про этот диктофон. Он сам мне его подарил. Хотите, позвоним ему сейчас, вместе послушаем? Или… может, вы уже вспомнили про пятнадцать тысяч? 

Она молчала. Я видела, как в ее голове крутятся мысли: отрицать дальше? Попытаться вырвать диктофон? 

— Ладно… — проскрипела она наконец, с ненавистью глядя на меня. — Денег… у меня с собой нет. Завтра принесу.

— Отлично, — улыбнулась я. — Жду завтра. К одиннадцати. И, Светлана Андреевна? На будущее: память у вас отличная. Просто иногда она у вас работает очень… избирательно. Давайте больше не будем ее испытывать?

На следующий день ровно в одиннадцать в дверном глазке мелькнуло ее недовольное лицо. Она молча сунула мне в руку купюры и, не прощаясь, развернулась уходить.

— Спасибочки! — крикнула я ей вслед ее же словами.