Свекровь заявила, что у ее сына всегда были проблемы с выбором, а теперь удивляется, что я с ней не общаюсь

Я смотрела на свой телефон. На экране светилось имя свекрови. Восьмой пропущенный звонок за неделю. Раньше я бы вздохнула и перезвонила, мучая себя чувством долга. Теперь – молча положила гаджет. Пусть звонит. Пусть удивляется. Она ведь искренне не понимает, почему я с ней не общаюсь. А я помню каждое ее слово. 

Все началось невинно, сразу после свадьбы. Помню наш первый совместный ужин у свекрови. Она улыбалась холодно. 

— Андрюша у меня всегда был такой... нерешительный, — вздохнула она, накладывая ему двойную порцию салата. — Помнишь, сынок, как ты полгода не мог выбрать институт? Мама тогда извелась вся. Или вот тот велосипед... месяц мучился, красный или синий! — Она обвела меня оценивающим взглядом. — Хорошо, что теперь я за него спокойна. Хоть кто-то решает. 

Я промолчала, списав на материнскую тревожность. Но фраза "у него всегда были проблемы с выбором" стала ее любимой. Она звучала, когда я покупала Андрею рубашку ("Ой, он сам-то не выбирал? А то знаешь, у него вкус... своеобразный иногда"), когда мы выбирали обои ("Андрюша, ты уверен? Может, послушаем маму? А то у тебя вечно потом сожаления"), даже когда я готовила его любимое блюдо ("Интересно, а он сам тебе сказал, что любит это? Или ты решила? Он у меня так, может и промолчать, лишь бы не выбирать"). 

Каждое "проблемы с выбором" было маленьким уколом. Намеком: его выбор – я – был ошибкой. Недоразумением. Результатом его вечной нерешительности, которую она так усердно подчеркивала. 

Я пыталась говорить с Андреем. Он отмахивался: 

— Да она просто так, не принимай близко к сердцу. Мать есть мать. 

Я старалась. Очень. Последней стала та самая фраза, брошенная на семейном ужине по поводу моей новой работы. Я была на седьмом небе, делилась планами. 

— Ну что ж, — свекровь отставила чашку. — Главное, Андрюша, чтобы тебе было комфортно с этим... новым графиком жены. Хотя, признаться, я волнуюсь. У тебя же всегда были проблемы с выбором, сынок. Помнишь твою первую работу? Или ту девушку... как ее... Юлю? Совсем не твой тип был, но ты уперся. — Она многозначительно посмотрела на меня. — Жаль, ты редко прислушиваешься к моему опыту. А теперь вот и с работой Ани... сложности могут быть. Хотя, раз уж выбрал... 

Я увидела в глазах свекрови не просто намек, а откровенное торжество: вот, смотри, он и тебя выбрал ошибочно, как все остальное. 

В тот момент я решила. Окончательно и бесповоротно. 

— Спасибо за ужин, — сказала я, вставая. — Андрей, я поехала. У меня дела. 

Он растерянно пробормотал что-то, но я уже шла к выходу. Чувствовала ее взгляд – удивленный, почти обиженный. Как будто она произнесла невинную житейскую мудрость, а не вонзила нож. 

С тех пор прошло три месяца. Я не беру трубку. Не отвечаю на ее "миротворческие" сообщения вроде "— Аня, что случилось?". Андрей ворчит, но, кажется, осознал глубину пропасти, которую вырыла его мать унизительными намеками. 

Она удивляется? Пусть удивляется. Пусть ломает голову над тем, почему невестка, которую она годами мягко унижала, называя "ошибкой выбора" ее сына, вдруг перестала терпеть. Ее "проблемы с выбором" у сына закончились. У меня же теперь есть свой выбор – и я выбираю себя. Без ее ядовитых комментариев в придачу. Это мое решение. И оно не подлежит обсуждению.