Свекры заменили мне родителей, которым все время было что-то нужно от меня

Раньше я думала, что самое тяжелое – это родители, которым вечно что-то было нужно. То деньги на ремонт, то помощь с бесконечными огородами тети Гали, то просто моё присутствие, как декорация на их личном празднике жизни. Я уставала, злилась, но это было… знакомо. Как старая, неудобная, но своя обувь. 

Потом я вышла замуж за Антона. И мои родители как-то отошли на второй план, растворились в своей вечной нужде где-то на периферии. А на авансцену вышли они. Свекор Иван Петрович и свекровь Василиса Степановна. Сначала – очаровательные, заботливые, почти идеальные. Они так искренне радовались нам, так хотели помочь! Помочь обустроиться, помочь деньгами (они были обеспеченнее моих родителей), помочь советом. Казалось, я обрела ту самую семью, о которой мечтала. 

Но иллюзия растаяла быстро. Их забота оказалась липкой паутиной, сотканной из бесконечных «нужд». Просто потребности были иными, более изощренными, чем у моих кровных родителей. 

— Милая, зайди, пожалуйста, после работы, — голос Василисы Степановны в трубке звучал сладко. — У меня тут пирожки с вишней, твои любимые! И сыночек мой младшенький, кажется, опять похудел. Посмотришь на него?

«Посмотришь» означало «накормишь, уложишь, выслушаешь его бесконечные рассказы о работе, пока я отдыхаю». Я шла. Как отказать новоиспеченной свекрови? Пирожки были, да. Но следом шло: 

— Ой, пока ты тут, солнышко, не поможешь мне шторку в зале подшить? У меня глаза уже не те… А у тебя такие золотые ручки! 

— Ань, голубка, посмотри, пожалуйста, настройки в моем телефоне, опять что-то не так, — вступал Иван Петрович, протягивая гаджет с видом беспомощного ребенка. — Без тебя мы пропадем! 

Их квартира стала моим вторым, неоплачиваемым местом работы. Суббота? «Приезжайте на шашлыки!» – что означало, что я покупаю мясо, мариную, жарю, сервирую, убираю, пока они восхищаются «талантами» своего сына и смакуют мои же блюда. Воскресенье? «Давайте просто посидим, пообщаемся!» – и вот я уже три часа слушаю монологи о соседях, политике и их вечных болячках, кивая онемевшей головой, в то время как моя собственная квартира требует уборки, а душа – тишины. 

Однажды, после особенно изматывающей недели, я разбила чашку у них на кухне. Просто выскользнула из рук. Грохот был оглушительным. 

— Ой-ой-ой! — всплеснула руками Василиса Степановна, подбегая. — Дорогая, ты не порезалась? Ну ничего, ничего… Это же просто чашка! Пылесос в кладовке. 

Ее тон был заботливым, но глаза… В них мелькнуло нечто холодное, оценивающее. Я стояла, смотря на осколки, и вдруг меня накрыло. Волна усталости, гнева, бессилия. 

— Василиса Степановна, — сказала я. — Простите за чашку. Куплю новую. Но… Знаете, я так устала. 

Она на мгновение опешила, потом лицо ее смягчилось, но не искренне, а как у актера, переключающего роль. 

— Милая, что ты! Мы же понимаем, ты много работаешь! Но мы же семья! Мы заботимся друг о друге. Ты же нам как дочь! Мы как родители тебе теперь, родная. Родителям ведь тоже иногда нужна помощь, внимание?

«Как дочь». «Как родители». Я посмотрела на ее лицо, на доброжелательную маску, под которой пряталось все то же ненасытное «дай», «сделай», «будь тут». Только требовали они не денег на крыльцо, а кусочков моей жизни, моего времени, моей энергии. Постоянно. Без перерыва. С улыбкой и пирожками. 

В тот момент я поняла страшную вещь. Я просто сменила одних требовательных «родителей» на других. Только эти были искуснее. Они не просили грубо – они обволакивали. Не требовали открыто – они манипулировали любовью, заботой, чувством долга.  

Я собрала осколки. Внутри бушевало смятение. Как разорвать этот порочный круг? Как сказать «нет» тем, кто так сладко называет тебя дочерью, но высасывает досуха? Мои родители требовали явно. Свекры – подменили моих родителей, замаскировав свои бесконечные нужды под родительскую любовь. И это оказалось в тысячу раз тяжелее. Исхода я не видела. Только осколки на полу и бесконечную усталость в сердце.