Сын и невестка перестали со мной общаться, когда узнали, что я завещала квартиру не родной внучке, а двоюродной

Мой родной брат Леша с детства был проблемным. Он попадал в плохие компании, влипал в различные истории. Уже в подростковом возрасте его в полиции знали хорошо.

Наши родители не могли ничего с ним сделать. Они много работали, им некогда было заниматься воспитанием.
В итоге брат стал выпивать, покатился по наклонной совсем. Видимо, пошел он в дедушку, который примерно такой образ жизни вел.
Все надежды возлагались на армию. После нее Леша стал более серьезным, даже на нормальную работу устроился. Но довольно быстро он снова за свое взялся.

Потом Леша женился. Его избранница не особо от него отличалась. Тоже была такой гуленой, что не передать словами.
Через год у пары родилась дочка Света. Я к тому времени тоже стала мамой, растила вместе с мужем сына Пашу.
В нашей семье проблем не было, а вот у брата все шло наперекосяк. Он  и его жена не занимались ребенком, поэтому света делала все, что хотела. В итоге она попала в поле зрения полиции, получила за что-то условный срок. На тот момент ей было 19 лет. И до этого историй неприятных было много.

Со Светой я особо не общалась. О ней мне довелось вспомнить, когда мне позвонили из опеки. Оказалось, что племянницу родительских прав могут лишить.
Я стала звонить Свете, выяснять, что происходит. Она объяснила, что родила дочку, но заботиться о ней не может и не хочет. Ей нужно было гулять и развлекаться.
Я помогла племяннице, чем могла. Я устроила ее на работу, стала брать ее дочку к себе. Даша мне понравилась, девочкой она была хорошей.

- Мама, тебе своей внучки мало? – спрашивал у меня Паша.

Сын к тому времени был женат, растил дочку Веру. Но я про нее не забывала, приносила ей подарки, брала ее с собой на дачу.

- Вы себе лишнюю обузу берете, - твердила невестка. – Надо силы беречь на своих детей и внуков.

Я молчала. Нельзя объяснить что-либо людям, которые видят только себя.

Сейчас Даше и Вере по 20 и 18 лет. И я вижу, как девочки ко мне относятся. Даша всегда старалась помочь мне, побыть рядом. А Вера только по телефону могла со мной поговорить. И происходило это крайне редко. Я в последнее время даже не звонила ей, потому что не хотела портить себе настроение.

Пару месяцев назад я заболела. У меня прихватило спину так, что я не могла толком ходить. С трудом я передвигалась по квартире.

- Тебе в больницу надо, – сказал мне тогда сын. – Там врачи за тобой смогут присмотреть. А что ты дома одна будешь делать? Тебе уход нужен, а мы обеспечить его не можем.

Невестка тогда сказала, что работают и живут они на другом конце города, что им не очень удобно после работы каждый вечер ездить ко мне.
Про Веру я и говорить не стала. Она во второй половине дня была свободна, но только желания меня навещать у нее не было.
Зато Даша вызвалась ко мне приезжать. Она бывала у меня каждый день, помогала мне готовить, что-то по дому делать.

- Детка, ты бы не моталась ко мне каждый день, - говорила я Даше.
- Бабушка, мне не тяжело, – отвечала она. – Я хочу, чтобы у тебя все хорошо было.

Мне было приятно такое отношение ко мне. С того времени я сблизилась с двоюродной внучкой, она стала для меня самым родным человеком.
И недавно я приняла решение о том, что перепишу на Дашу свою квартиру. Я сходила к нотариусу, написала завещание. Об этом я никому и ничего не сказала.

Паша словно почувствовал, что что-то неладное происходит. Она пришел ко мне как-то вечером, чтобы поговорить о своей дочке.

- Вера выросла, ей нужно жить самостоятельно, - сказал сын. – Ты уступи ей свою квартиру, а сама переезжай к нам. Все равно же твоя двушка рано или поздно Вере будет принадлежать.

И тут я сообщила сыну новость о том, что свою квартиру я оставлю Даше. Паша даже не поверил сразу.
На следующий день сын ко мне домой пришел вместе с женой. И они вместе начали на меня давить, говорили мне, что я о своем решении еще жалеть буду.
Я не поддалась ни на какие уговоры и манипуляции. Я четко вижу, что и детям, и внучке от меня нужна только квартира. Они, когда поняли, что со мной бесполезно разговаривать, вообще прекратили всякое общение. Обиделись на меня, наверное.