— Сын взял отпуск, чтобы мне на даче помогать, а не по «Египтам» с тобой ездить, — спокойно ответила свекровь

Я закрыла последний замок на чемодане, когда в дверь позвонил курьер. На экране телефона всплыло уведомление «билет на рейс Москва—Хургада». Через два дня мы должны были с Сергеем отметить наши десять лет — впервые без детей, без его вечных рабочих звонков.  

Сергей вошел в комнату, держа в руках не паспорта, а связку садовых перчаток.  

— Ты не обижайся, но... отдых придется перенести, — сказал он, потупившись.  

— Опять срочный проект? 

— Нет. Мама попросила помочь на даче. Теплицу чинить, грядки...  

Сумка упала с кровати с глухим стуком.  

— Ты же обещал! Мы три года откладывали!  

— Она одна, понимаешь? — он сел рядом, пытаясь взять меня за руку. — Я ей должен...  

Я выдернула ладонь. Должен. Это слово висело между нами все десять лет. Должен звонить каждый день. Должен каждые выходные ездить «проверять трубы». Должен слушать, как она вздыхает в трубку: «Эх, невестки нынче не как мы — избалованные».  

— Хорошо, — ответила я. — Тогда я полечу одна.  

— Ты с ума сошла?! — он вскочил. — Что люди подумают?  

— Что твоя жена, в отличие от тебя, держит слово.  

Наследующий день я пошла к свекрови. В доме пахло пирогами и сыростью.  

— О, Настенька! Зашла поругаться? — ухмыльнулась она, указывая на стул.  

— Почему вы не сказали мне, что просили Сергея о помощи на даче? — я осталась стоять.  

— А зачем? — она помешала ложкой чай. — Сын взял отпуск, чтобы мне на даче помогать, а не по «Египтам» с тобой ездить.  

Ее спокойствие обожгло сильнее крика.  

— Вы знали, что это наша годовщина...  

— Годовщины каждый год, — она отхлебнула чай. — А я не молодею. Вот в прошлом месяце спина прихватила — еле грядку вскопала.  

Я сжала сумку, чувствуя, как в висках пульсирует. Вспомнила, как у нее «прихватывало спину», когда мы купили первую машину — попросила Сергея каждый день возить ее на рынок. Или когда я лежала после родов — «случайно» забыла передать, что он звонил.  

— Вы манипулируете им, — выдохнула я.  

— Воспитываю, — поправила она. — Чтобы не забывал, кто дал ему жизнь.  

***  

Сергей вернулся в полночь, пропахший краской и удобрениями.  

— Мама сказала, ты нагрубила ей, — бросил он, снимая грязные ботинки.  

— Она сказала правду. Ты выбрал.  

Он повернулся, и я впервые увидела в его глазах не вину, а злость.  

— А ты выбрала бы меня, если б твоя мать...  

— Моя мать умерла, когда мне было шестнадцать! — крикнула я. — Она не научила меня торговаться за любовь!  

***  

Утром я отменила билет. Не из-за его ультиматума, а потому что поняла: бегство в Египет не заменит разговора, который мы откладывали десять лет.  

— Ты едешь? — спросил Сергей, застав меня за сбором чемодана с инструментами.  

— Нет. Собираюсь на дачу. Твою и мою.  

Он недоуменно моргнул.  

— Если мы не расставим границы сейчас, наши дети тоже будут разрываться между нами и их «долгом», — сказала я, выгружая в багажник лопату.  

Свекровь встретила нас на пороге, окинув мой рабочий комбинезон презрительным взглядом.  

— Что, курорт отменился? — усмехнулась она.  

— Нет, — я натянула перчатки. — Просто я решила, что мой муж достоин быть сыном, а не прислугой.  

Мы копали грядки молча. Сергей то и дело поглядывал на меня, будто впервые видел. Когда свекровь попросила его «поправить забор», я перехватила молоток:  

— Я справлюсь. Ты же хотела показать Сергею, как правильно ставить теплицу?  

Ее щеки порозовели, но она кивнула.  

Он не поехал в Египет. Но купил билеты на декабрь — «только вдвоем». Свекровь пока не одобряет. Но как сказала моя дочь, глядя на ее фотографию: «Бабушка, ты тоже когда-то была невесткой».