Твой муж брал у меня в долг, отдашь за него, – сказала свекровь так, будто речь шла не о ее родном сыне

В тот вечер я только разобрала пакеты с магазина, дети сидели в своей комнате с планшетами, когда пришла Ольга Николаевна – моя свекровь. Лицо – маска вежливого холода, глаза – щелочки неодобрения. 

— Настенька, — голос серьезный. — Нам нужно поговорить. Твой муж брал у меня в долг. Прилично. Отдашь за него. 

Она произнесла это так спокойно, так буднично, словно сообщала о повышении цен на капусту. И главное – «твой муж». Не «мой сын». Не «Андрей». Отчужденно, как о незнакомце, чьи проблемы теперь автоматически ложатся на мои плечи. Словно кровные узы обрывались ровно в тот момент, когда потребовалось вернуть деньги. Я почувствовала холод раздражения. Он мне ни слова не сказал. 

Она стояла, чуть откинув голову. Ожидала. Ожидала моего немедленного согласия или униженной просьбы об отсрочке. Как будто я была всего лишь его приложением, его финансовым гарантом. 

— Ольга Николаевна, — мой голос оставался спокойным. — Долг мужа – это его проблемы. Его ответственность. Не моя. 

Она приподняла бровь, будто услышала что-то неприличное. 

— Как это не твоя? Вы же семья! — возразила нагло. — Или ты от семьи отказываешься, когда невыгодно? 

Именно этот упрек – «семья» – стал последней каплей. Семья? Где была эта «семья», когда она критиковала каждое мое решение? Когда втихомолку нашептывала ему, что он «заслуживает большего»? Семья – это когда ты поддерживаешь, а не выставляешь счет в трудную минуту, да еще и не родному сыну, а его жене. 

Я шагнула к ней. Занимая пространство. Смотря ей прямо в глаза. 

— Вы его мать. Вы дали ему в долг. Значит, вы и должны с ним разбираться. Не со мной. Я – не его касса, не его посредник и не его гарант перед вами. 

Она отступила на полшага. 

— Ты что себе позволяешь? Я твоя свекровь! 

— Позволяю себе говорить правду, — парировала я. — Вы пришли не к сыну, а ко мне. Почему? Потому что со мной проще? Потому что я, по вашему мнению, должна трепетать и выполнять? Ошибаетесь. Ваш долг – с вашим сыном. Идите и решайте с ним. А меня оставьте в покое. Я не намерена платить по счетам человека, который даже не соизволил меня предупредить. Даже если этот человек – мой муж. 

Ольга Николаевна побледнела. Она искала слова, какой-то новый аргумент, взгляд метнулся к дверям детской, будто ища поддержки у внуков. Не нашла. 

— Ну что ж… — она прошипела, резко повернувшись к выходу. — Я запомню это. Запомню твое… отношение. 

— Пожалуйста, — ответила я спокойно, открывая ей дверь. — Главное, запомните, с кем именно ваш сын должен урегулировать свои финансовые вопросы. Счастливого пути. 

Дверь закрылась за ней. Пусть теперь сама разбирается со своим родным сыном. Я ничего у нее не брала. Мои руки чисты. И моя совесть – тоже.