– Твоя аферистка квартиру на себя переписала! – кричала свекровь моему мужу, когда узнала о дарственной

Тишину разорвал резкий звонок в дверь. Не успела я сделать глоток кофе, как в прихожей послышались шаги, а следом — голос, от которого кровь застыла в жилах. 

— Где она?! Где эта подлая тварь?! 

В гостиную ворвалась Ирина Викторовна, моя свекровь. В руках она сжимала папку, а ее лицо было искажено такой ненавистью, что я инстинктивно отодвинула чашку. 

— Ирина Викторовна? Что случилось? 

— Молчи! Не прикидывайся святой! — она швырнула папку на стол передо мной. — Это что такое? Дарственная? Ты заставила моего сына переписать на тебя нашу квартиру?! 

Да, несколько месяцев назад, после того как его лучший друг попал в аварию и едва не лишился бизнеса, оставив семью на грани разорения, Алексей настоял на этом сам. Он сказал: «Я должен быть уверен, что с тобой всё будет хорошо, что бы ни случилось со мной». 

— Алексей сам принял это решение, — проговорила я. — После истории с Сергеем он хотел меня обезопасить. 

— Враньё! — ее голос взвизгнул. — Мой Лёша никогда бы не пошел против матери! Это ты его втянула, втерлась в доверие, чтобы отобрать всё, что мы с отцом заработали! 

— «Отобрать»? — я невольно усмехнулась. — Мы с вашим сыном вдвоём платим за эту квартиру вот уже пять лет. 

— А первоначальный взнос? Триста тысяч! Это мои деньги! Без них вы бы до сих пор ютились в той своей клетушке! 

Да, это была правда. Деньги она дала. Но с тех пор мы с Алексеем жили в режиме жесткой экономики, чтобы выплачивать кредит, отказывая себе во всем. 

— Мы вам бесконечно благодарны, — сказала я, сдерживаясь. — Но это не дает вам права кричать на меня в моем же доме и обвинять в бог знает чем. 

— В твоём доме? — она фыркнула. — Это в моём доме! В доме, который я помогала создавать! А ты просто приблудная кошка, которую Лёша сжалился и приютил! 

От этих слов стало душно. Да, я из обычной семьи, без московской прописки и наследства. Но у меня была своя жизнь, работа, которую я любила, до того, как выйти замуж. 

— Давайте дождемся Алексея, — предложила я, чувствуя, как подступает гнев. — Он вернется из поездки завтра вечером, и всё выяснит. 

— Нет уж! — она с победоносным видом достала телефон. — Я ему сейчас позвоню! Пусть скажет тебе в лицо, какая ты авантюристка! 

Она набрала номер. Я слышала гудки, а потом его спокойный, уставший голос. 

— Мам? Что-то не так? 

— Как что! — взвизгнула она. — Твоя аферистка квартиру на себя переписала! Я всё выяснила! 

Наступила пауза. 

— Мама, успокойся. Это было мое решение. Мое и только мое. 

— Не верю! Она тебя обманула! Одурманила! 

— Хватит, — его голос стал твердым и холодным, каким я его никогда не слышала. — Мама, я люблю тебя. Но Алина — моя жена. И если ты еще раз позволишь себе оскорбить ее, мы прекратим общение. Я не шучу. 

Он положил трубку. Ирина Викторовна стояла, уставившись на экран телефона, словно не веря услышанному. Потом ее взгляд медленно поднялся на меня. В ее глазах уже не было ярости. Там была ненависть. 

— Ты отняла у меня сына, — прошептала она. — Настроила против родной матери. Поздравляю. Ты добилась своего. 

Она развернулась и, не сказав больше ни слова, вышла. Я осталась одна с давящей тишиной и щемящим чувством вины. Я не хотела никого отнимать. Я просто хотела быть счастливой в своем доме. Но почему-то именно это оказалось самой сложной задачей на свете.