– Ты должна его вернуть, – сказала мать о моем бывшем муже, с которым я развелась из-за измены

Всего полгода прошло, как я вышла из того золотого капкана, который назывался моим браком. Андрей. Богатый, влиятельный, красивый Андрей... и неверный. До сих пор сжималось сердце, когда вспоминала ту смс на его телефоне, случайно подсвеченную экраном в темноте спальни. Не грусть даже, а глухое, остывшее презрение. 

В гости пришла мама. Лицо ее, обычно строгое, сейчас было искажено какой-то лихорадочной решимостью. Она ворвалась, не снимая мокрого плаща. 

— Звонил Костя, — бросила она, усаживаясь на краешек стула у кухонного стола. Мой младший брат. Сердце екнуло предчувствием. — Опять эти его... партнеры. Долг. Большой. Очень большой. — Голос ее сорвался. — Говорят, если не отдаст до конца недели... — Она не договорила, махнув рукой. Значение жеста было ясно. 

Я молча налила чаю. Не сомневалась – просьба о деньгах последует. Моя зарплата едва покрывала эту съемную квартиру и еду. Но мамин взгляд был не просящим. Он был приказным. Холодным и острым. 

— Ты должна его вернуть, — сказала она. Просто. Без колебаний. — Твоего Андрея. 

Неужели она это произнесла? Вернуть. Как потерянную перчатку. Как будто не было ночей, когда я ревела в подушку. Как будто не было того унижения, когда он, пойманный, лишь пожал плечами: «Ты же знала, в каком мире мы живем». 

— Мама, мы развелись. Из-за его измен. Ты же знаешь. 

— Знаю! — она резко вскинула голову. — Знаю, что он богат! Что для него эти деньги — пыль! А для Кости... — Голос снова дрогнул. — Ты же его сестра! Просто... сходи к нему. Помирись. Ну что тебе стоит? Забудь про гордость. Ради семьи! 

Внутри все сжалось. Та гордость, что позволила мне уйти с одним чемоданом, отказавшись от его "компенсаций". Та гордость, что заставляла вставать каждое утро, несмотря на пустоту. Ради семьи? Ради брата, который вечно влипал в истории, зная, что богатый зять прикроет? Ради матери, которая сейчас требовала продать мою только что обретенную целостность? 

Я поднялась. Полгода назад я бы заплакала. Сейчас нет. Я посмотрела ей в глаза – в эти глаза, которые всегда видели в Андрее не человека, а кошелек, а в дочери – инструмент. 

— Нет, мама, — сказала я прямо. — Я не пойду к нему. Не унижусь. Не куплю спокойствие Кости ценой своего достоинства. Я не вернусь. Никогда. 

Она вскочила в ярости: 

— Эгоистка! Холодная, бессердечная! Твой брат... 

— Мой брат — взрослый человек, — перебила я. — Пусть сам отвечает за свои долги. А ты... — Я сделала паузу, глядя на женщину, для которой я вдруг стала разменной монетой. — Ты больше не проси меня об этом. 

Она замерла. Глаза ее метались, ища слабину, не находя. Видя лишь непробиваемую стену. Словно ругательство, она швырнула на стол смятый платок и, не сказав больше ни слова, ушла. 

Я не предала себя. Не вернулась в ту позолоченную клетку с лицемерным поцелуем изменника. Цена была высока – семья, которая видела во мне лишь средство. Но эта цена, я знала теперь точно, была единственно возможной для сохранения самого себя.