Ты должна уступить место молодой! — заявила мне свекровь

Я сидела за кухонным столом, держа кружку с остывшим чаем, когда свекровь выложила свою «идею». Она приехала без предупреждения, как всегда, и теперь улыбалась слишком сладко, чтобы это сулило добро.  

— Сынок, — начала она, поворачиваясь к моему мужу Дмитрию, — я нашла тебе новую жену. У Веры уже двое детей, фигура — загляденье. А главное, молодая.  

Сердце ёкнуло, будто ударили током. Дмитрий остолбенел, но я опередила его:  

— Вы о чем, Ольга Ивановна?  

— О том, что ты устарела, — отрезала свекровь. — Пять лет брака, а детей нет. Да и выглядишь… уставшей.  

Я встала, упираясь ладонями в стол:  

— Это мой дом. И мой муж. Вы не будете здесь раздавать советы.  
— Твой? — она будто задумалась. — Это мой сын. Я знаю, что для него лучше.  

Дмитрий, наконец, заговорил, сжимая виски:
— Мама, прекрати! Мы с Катей пытаемся…
— Пытаетесь? — перебила она. — В твои-то тридцать пять! Да она бесплодная, я всегда подозревала!

Дмитрий резко отодвинул стул, вставая во весь рост. Его голос, обычно мягкий, зазвучал как сталь:  

— Мама, хватит! Катя — моя жена. И если ты еще раз позволишь себе такое…  
— Что? — свекровь вскинула подбородок. — Выгонишь родную мать?  
— Да! — он ударил кулаком по столу. — Ты унижаешь Катю. Унижаешь нас.  

Она замерла, будто впервые увидела его таким. Я тоже удивилась — Дмитрий никогда не повышал на нее голос.  

— Хватит! Или ты забыла, как сама плакала, когда отец слушал свою мать вместо тебя?  

Свекровь побледнела, словно он ударил ее по лицу.  

— Выйдите, — тихо сказала я, но Дмитрий был уже у двери, распахивая ее:  

— Мама, уходи. Сейчас.  

Она схватила сумочку, швырнув напоследок:  

— Пожалеешь! Она тебя сгубит!  

Дверь захлопнулась. Дмитрий обернулся ко мне, лицо его было бледным, но решительным:  

— Прости… Я должен был остановить ее раньше.  

— Почему не остановил? — вырвалось у меня.  

Он взял мои руки, прижимая ладони к своей груди:  

— Потому что верил, что она поймет. Но больше не буду молчать. Никогда.  

На следующее утро он позвонил ей, включив громкую связь. Я слышала, как его голос изменился от гнева:  

— Если ты еще раз заговоришь о Кате или о «новой жене», мы исчезнем из твоей жизни. Навсегда.  

— Ты… предатель! — закричала она, но он перебил:  

— Нет. Предатель — тот, кто ломает семью. Прощай, мама.  

Трубка упала на диван. Я обняла его, чувствуя, как ему тяжело.  
На следующий день свекровь прислала сообщение: «Извини, погорячилась». Я удалила его, не читая до конца. Прощения не будет. Не на этот раз.