- Ты только транжирить умеешь! – обвиняла меня свекровь, которая всю жизнь экономила каждую копейку

Я стояла перед зеркалом, любуясь новым льняным платьем – воздушным, идеальным для летней жары. Как вдруг за спиной: 
 
— Катенька, и это ты называешь повседневным? — произнесла моя свекровь. — Такое дорогущее — только на выход! А потом в шкафу пылиться будет! 
 
Я обернулась: 
 
— Валентина Петровна, господи, какой выход? Это самое обычное платье! И стоит оно совсем недорого! 
 
— На рынке за те же деньги три таких купить можно! — не унималась она. — Да еще и с дефектом! Дома заштопаешь — и носить можно! Экономия! 
 
— Я не хочу носить бракованное тряпье с рынка! — выпалила я, теряя терпение. — Я хочу нормальную, удобную одежду из натуральной ткани! За свои деньги! 
 
— Деньги водятся у тех, кто экономит! — парировала она. — А то скоро Сергей с Мишкой голодать начнут, пока ты тут разоряешься! 
 

Это было уже слишком. Я вспомнила ее «экономию» — банки с просрочкой в кладовке, вечный запах подпорченного в холодильнике. 
 
— Никто у нас не голодает! — резко ответила я. — А вот если бы мы ели то, что вы покупаете, так бы из больниц не вылезали! 
 
Свекор, Николай Семенович, недавно выписанный после отравления, смотрел с ужасом. Валентина Петровна взвилась: 
 
— Я?! Скупердяйка?! Да я всю жизнь копейку к копейке! А ты только транжирить умеешь! Сергей на работе пашет, чтобы твои прихоти оплачивать! 
 
— Вы бы своего пожалели! — крикнула я в ответ, указывая на свекра. — Ему шестьдесят, а он по врачам, как на работу! Желудок, печень! Это ваша «экономия»! И туалетную бумагу вы, кажется, тоже считаете роскошью! 
 
— Сергей! — завизжала она. — Разводись с этой хамкой и транжирой! Сейчас же! 
 
Я вышла, хлопнув дверью. Ее патологическая скупость отравляла все. Я вспомнила, как она притащила мне в роддом целую сумку «подарков» — йогурты и творожки с истекшим сроком. «Не посмотрела!» — оправдывался потом Сергей. Но я-то знала: она специально охотилась за просрочкой. «Что дешевле — организму не повредит!» — ее девиз. 
 
— Папа, она всегда такой была? — спросила я свекра позже.
 
— Благодаря активированному углю дожил, — мрачно пошутил он. 
 

Однажды Николай Семенович подошел ко мне, виновато мялся: 
 
— Катюша, не осуди… Я… машину хочу купить. С рук. Копил долго. Но если Валя узнает, что я на себя потратил… Скандал на весь свет. Оформим на Сергея? Скажем, что друг старую отдал покататься? 
 
Я посмотрела в его глаза, полные надежды. Человек мечтал о машине всю жизнь. 
 
— Сергей, — сказала я мужу вечером. — У нас же есть сбережения? Давай папе нормальную машину купим? Не развалюху. Пусть порадуется. 
 
Сергей удивленно посмотрел на меня, потом крепко обнял. 
 
На «торжественное вручение ключей» от новой машины, оформленной на Сергея, я надела новое платье. Не льняное, а шелковое. Сергей настоял: «Хватит ютиться в старье из-за маминых заморочек». 
 

Валентина Петровна взглянула на меня: 
 
— Опять?! Дорогущее! На наши кровные! Сергей, ты видишь?! 
 
— Валя, заткнись! — Голос Николая Семеновича грянул, как гром. Все вздрогнули. Он впервые за 40 лет повысил голос на жену. — Не смей на Катю кричать! Она — умница, хозяйка, мать! И платье ей к лицу! Готовит — пальчики оближешь! Дом — полная чаша! Знай я, что такие женщины бывают, сбежал бы от тебя еще до рождения Сергея! 
 
Валентина Петровна побагровела: 
 
— Ну и катись к своей Катьке! Жену у сына отбивай! Предатель! 
 
Наш пятилетний Мишка, до этого тихо игравший, подошел к деду: 
 

— Дедуль, поехали к нам? Ты меня на машинке покатаешь! Мама, давай возьмем деда? Он хороший! 
 
— А я плохая?! — взревела свекровь. — Убирайтесь все! 
 
Я посмотрела на Сергея, он кивнул. Потом погладила Мишку по голове.
 
— Николай Семенович, переезжайте к нам. Поможете с Мишей, пока мы на работе. 
 
— Рыбалке научу, — улыбнулся он, подхватывая внука. — Столярничать! 
 
Мы вышли, оставив за спиной вопли Валентины Петровны, проклинающей весь мир. В машине было тихо. Николай Семенович сжимал руку внука. Сергей выдохнул. А я смотрела в окно, чувствуя странное облегчение.