– Ты водил ее в ресторан, да еще и за мои деньги? Убирайся! – выставила мужа из квартиры, узнав правду

Цифры не врут. Это я повторяла себе, листая выписку по карте, пальцы дрожали так, что экран телефона казался живым. «Osteria Mario» — 12 000 рублей. Вторник, 19:30. Я не была в этом ресторане с прошлой зимы, когда мы отмечали его повышение. Его повышение, оплаченное моей премией.  

Следующий чек — две недели назад. Снова «Osteria Mario». И еще, и еще… Суммы сливались в ядовитое пятно перед глазами. Я открыла его ноутбук — пароль не изменился, глупец.

Сообщения: «Спасибо за вечер, я так счастлива…» Фото — его рука тянется к тонким пальцам с маникюром в бордовых тонах. У меня лак всегда светлый. Работа, дом, готовка, стирка — не до ярких ногтей.  

— Как день? — спросил он, целуя в щеку. От него пахло мятной жвачкой.  

— Объясни это. — Я ткнула телефоном ему в грудь.  

Он нахмурился, делая вид, что впервые видит эти операции по карте. Плечи напряглись, губы подрагивали — всегда так врал.  

— Это… корпоративы. Ты же знаешь, у нас новый проект…  

— В «Osteria Mario»? В среду вечером? Ты два года не мог найти там столик для нас! — Голос сорвался, вытягивая из памяти обрывки: его вечные задержки, новый парфюм, который я списала на подарок коллеги.  

— Ладно, это… одна клиентка. Нужно было обсудить контракт…  

— Клиентка? — Я вывела на экран его переписку. — Она пишет, что обожает твои руки. Это часть обсуждения контракта?  

Тишина. В ней звенело каждое воспоминание: как я брала сверхурочные, чтобы оплатить его курсы; как он клялся, что мы вместе навсегда.  

— Ты водил ее в ресторан, — прошептала я, чувствуя, как гнев кристаллизуется в нечто острое, холодное. — За мои деньги. Мой труд, мои ночи без сна… Ты покупал ей ужины, пока я экономила на кофе?  

— Послушай, я… — Он протянул ко мне руку, но я оттолкнула.  

— Нет. Ты слушай. — В горле стоял ком, но слова рвались наружу, четкие, как лезвие. — Ты брал мою карту, целовал меня губами, пахнущими её духами, врал о «работе»… Ты унижал меня каждой копейкой, которую я заработала для нас.  

— Убирайся. Сейчас. — Я указала на дверь.  

Он замер, лицо вдруг стало чужим — мелким, жалким.  

— Ты серьёзно? Мы же можем…

 
— Вон! — крикнула я, срываясь на визг, но не сдавшись ему. — И забери свою «клиентку». Надеюсь, она накормит тебя ложью вместо ужинов.  

Я опустилась на пол, и впервые за год позволила себе плакать. Слезы жгли, но сквозь них пробивалось странное облегчение — будто я выдернула занозу, гноившуюся месяцами.  

Утром сменила пароли, заблокировала ему доступ к своим счетам. Я выживу и буду счастлива. А он пусть теперь кормит свою любовь дешёвым фастфудом.