– У вас есть десять минут, чтобы покинуть мою квартиру, – объявила я свекрам, когда вернулась домой

Я стояла у окна, а за спиной звенела посуда – Валентина Петровна в очередной раз «наводила порядок» в моей кухне. Ключи, которые Максим когда-то вручил родителям «на всякий случай», давно превратились в пропуск для ежедневного вторжения. Я не могла вздохнуть свободно в собственном доме.

— Катя, почему тарелки не стопочками? — донесся ее голос, как скрежет гвоздя по стеклу. — И чашки где? Бардак!

Я вдохнула глубже, повернулась:

— Валентина Петровна, мне так удобно.

— Удобно? — она фыркнула. — В хаосе? Я в твои годы…

Звякнула входная дверь. Свекор, Дмитрий Иванович.

— Что опять? — буркнул он, окидывая комнату суровым взглядом. — Сын пропадает на работе, ты – на своей. Кто за порядком смотрит?

Я машинально одернула кофту. Очередная инспекция.

— Вот, я ей говорю, посуду ставить не умеет! — подхватила свекровь.

— Эх, Максимку предупреждал, — покачал головой Дмитрий Иванович. — Спешил. А вот Леночка соседская…

Я сжала кулаки. Эту «идеальную» Леночку мне тыкали постоянно.

— Я твой шкаф прибрала. — Она стояла в дверях спальни. — Эти юбки, кофточки… Замужней женщине не к лицу. Сложила в пакеты. Выбросишь.

На кровати лежали пакеты с моей одеждой.

— Вы не имеете права! — повысила я голос.

— Имею! — отрезала она. — Я мать твоего мужа! А ты только о себе! О карьере! А он приходит – пусто, невкусно!

Дмитрий Иванович поддержал:

— Правильно! Жена о муже думать должна!

Когда Максим вернулся и поужинал, я заговорила. Он отмахивался:

— Да ладно, мама помочь хочет. Опыт передать.

— Опыт? — Я встала. — Рыться в моих вещах? Командовать в моем доме?

— Не ссорься, — он ковырял вилкой в тарелке. — Она для семьи старается.

Я смотрела на этого человека и не узнавала мужчину, за которого вышла. Передо мной сидел мальчик.

Через неделю я задержалась. Открыв дверь, замерла. В гостиной сидели мужики Дмитрия Ивановича. Хохот, крошки, окурки в моей вазе

— Невестка пожаловала! Где шлялась? — гаркнул свекор.

— Отцу с друзьями в квартире сына посидеть нельзя? — он развалился в кресле.

— Это моя квартира, — прозвучало четко.

— Чего?! — он вскочил. — Ты на кого голос подняла?!

Вошедшая Валентина Петровна запричитала:

— Катенька! Что ты! Неблагодарная! Мы помогаем!

— У вас десять минут. Убраться отсюда. Иначе вызываю полицию, — я достала телефон.

Тишина оглушила. Дмитрий Иванович побагровел:

— Ты что себе позволяешь?!

— Девять минут.

— Да как ты смеешь! Мы родители! — визжала свекровь.

— Могу. Это мой дом. Ваше время истекло наполовину.

— Кать… Давай поговорим… Они же… Это перебор…

— Перебор – это твои родители без спроса, — перебила я. — Перебор – это рыться в моих вещах. Перебор – вот это все! Я устала быть удобной. Ты не защитил наш дом. Не поставил границ. Я больше не позволю.

Он смотрел, не узнавая. В его родителях наконец дрогнула уверенность. Молча, злобно косясь, они собрались и ушли. Максим остался.

— Уходи, — сказала я.

Он пытался стучать на следующий день. Но новые замки уже стояли. Развод был тихим. Делить нам было нечего.

Сейчас я сижу в кафе, солнце греет лицо. Подруга спрашивает:

— Не жалеешь?

Я качаю головой, улыбаясь. Жалею лишь об одном – что не нашла сил раньше. В моем доме теперь царит благословенная тишина. И решения принимаю только я.