Убирайтесь отсюда! – золовка привела друзей, пока приглядывала за домом в наше отсутствие

Я замерла у калитки, не веря глазам. Наш уютный двор, где еще недавно цвела клубника, теперь напоминал свалку. Пустые бутылки, обертки, а в центре детской песочницы — мангал. Мой белоснежный стол, накрытый вязаной скатертью, стоял под открытым небом, заляпанный жиром и вином. И тут я увидела их. 

Парень в грязном свитере методично выдергивал мои любимые розы с клумбы. Его приятель, склонившись над соседней, издавал неприличные звуки. Стекла дребезжали от душераздирающего «техно», а с мансарды неслось пьяное: 

— Урааа! Давай еще! 

— Убирайтесь отсюда! — Голос мужа, Глеба, как гром. Он, наконец, припарковался и втиснулся в калитку. 

— Дядь, не бузи! — буркнул «цветочник», едва держась на ногах. 

— Марш отсюда! — Глеб схватил его и вышвырнул за ворота. 

Двое других тут же набросились на мужа. Я вскрикнула от ужаса — так пронзительно, что драка замерла. И в этот момент из дома вышла... Соня. Сестра Глеба. В моем новом летнем платье, с жирным пятном на груди и прожженной дырой на подоле. 

***

Этого отпуска мы ждали семь лет. Наконец-то долги закрыты, маршрут продуман до мелочей. За неделю до отъезда я вспомнила про урожай. 

— Глеб, яблоки красные пойдут, когда мы уедем… Соню попросим? 

— Думаешь, согласится? — сомневался он. Соне было двадцать, ей бы гулять, а не яблоки собирать. 

Я рискнула позвонить. 

— Сонь, привет! Мы уезжаем! Сможешь заглядывать? Дом проверить, яблоки собрать? 

— Легко! — весело крикнула она. 

Я оставила деньги на проезд. Уезжая, чувствовала легкое беспокойство, но гнала его прочь. Она же не посторонняя. 

***

Отпуск отменился. Задержка рейса, потерянный багаж, проблемы с жильем. Потом Миша, наш четырехлетка, слег с температурой. Мечты о Суздале и Костроме растаяли. Мы с Глебом переглянулись — и купили билеты домой. Что-то гнало нас обратно. 

И вот мы здесь. Я шла к дому первая. Картина во дворе подтвердила худшие опасения. А теперь Соня стояла передо мной. 

— Соня, кто это?! 

— Мои друзья, — пожала она плечами. — Вы же сами просили зайти. 

— Зайти проверить дом, а не устроить тут… это! — Глеб вошел в дом и ахнул. 

Я рванула за ним. Гости резались в карты, сидя на диване в грязной обуви. Один щеголял в куртке Глеба. Наша новая плазма валялась на полу, экран пробит. Но хуже всего были цветы на подоконниках — засохшие, с оборванными листьями, в горшках — окурки и пепел. 

— Соня, что с цветами?! — чуть не плача, спросила я. 

— А хз! Твои же цветы! — фыркнула она. 

Глеб подошел, лицо было каменным.

— Соня, убирайся в доме и во дворе. Сама или с «друзьями». 

«Друзья», услышав о работе, мигом испарились. Соня, бурча, начала собирать мусор. Она ушла, пообещав вернуться утром. Мы знали — она не придет. 

— Дорогие, не сердитесь… — позвонила на следующий день их бабушка, пытаясь оправдать любимицу. — Нужно прощать! 

Глеб молча положил трубку. Я смотрела на разгром. На скатерть с пятнами, на погибшие розы. 

— Давай убирать? — Глеб взял мою руку, я кивнула. 

Порядок в доме мы наведем. Но дверь для Сони закрылась навсегда.