В мою квартиру твоя мать не зайдет, – после переезда поставила жесткое условие мужу

Я стояла в нашей новой квартире – моей квартире, доставшейся от родителей. Воздух пах свежим ремонтом. Но даже этот воздух не мог полностью вытеснить тень, нависшую над нашим переездом. Тень по имени Тамара Ивановна. 

Моя свекровь. Женщина, для которой сын – вечный пятилетний мальчик, а его выбор, особенно жены, – вопиющая ошибка. Она звонила Сергею по пять раз на дню. «Сереженька, купи хлеб такой-то, не то, что она берет», «Сережа, почему ты в этих джинсах? Выглядишь толстым», «Сынок, зайди после работы, помоги» – под «помоги» всегда скрывалось «прослушай трехчасовую лекцию о моих болячках и твоей неправильной жизни». И Сергей шел. Потому что «она же мама», «она одна», «она не поймет». 

Но эта квартира… Она была моим щитом. Я обвела пространство взглядом – вот здесь будет спальня, там – гостиная, и здесь не будет места для ее критики и манипуляций. 

Сергей заносил коробку с вещами, лицо сияло от счастья. 

— Ну как, нравится? — спросил он, оглядывая гостиную. — Просторно, светло… Маме понравится, обязательно позовем ее в гости, как только разложимся. 

Нет. Никогда. Ответ родился мгновенно. 

Я повернулась к нему. 

— Сергей. 

Он сразу отложил коробку. 

— Что?

— В мою квартиру твоя мать не зайдет. Никогда. 

Он остолбенел. Буквально. 

— Ты… что? — выдавил он. — Это же просто мама. Она же хочет посмотреть, порадоваться за нас… 

— Радоваться? — я холодно усмехнулась. — Она будет рассматривать каждую пылинку, каждую вещь. «Зачем тебе этот диван, Сережа? Цвет обоев ужасен. Почему посуда стоит так, а не иначе?» Она будет указывать тебе, как в моем доме ставить лампу или варить суп! Нет, Сергей. Я терпела ее звонки, ее советы, ее постоянное присутствие в нашей старой жизни. Но сюда — нет. Это мое. От мамы с папой. И здесь ей не будет места. Ни на пороге, ни в дверном проеме. 

Он побледнел. Видимо, ожидал чего угодно – усталости, каприза, но не этого железного ультиматума. 

— Ты не можешь так! — произнес растеряно. — Она моя мать! Как я ей скажу? Что она подумает? 

— Что подумает? — Я шагнула к нему. — Пусть думает что хочет. Ты можешь встречаться с ней где угодно – в кафе, у нее, в парке. Но не здесь. Или… — Я сделала паузу. — Или ты выбираешь. Между ее постоянным контролем и нашей жизнью здесь. В нашем, наконец-то, доме. 

Он молчал. Долго. Смотрел то на меня, то на окна, за которыми был город, новая жизнь. Я видела, как в нем борются привычная сыновья вина и усталость от вечного маминого диктата. Видела страх перед ее истерикой и… что-то еще. Облегчение? 

— Это жестоко, — прошептал он наконец. 

— Это необходимо, — ответила я твердо. — Для меня. Для нас. Если мы вообще хотим быть «нами». 

Он отвернулся, подошел к окну. Спина его была напряжена. 

— Хорошо, - ответил он. — Я поговорю с  ней, попробую объяснить, раз это необходимо. 

В этой квартире не было места запаху ее духов и звуку ее вечного недовольного брюзжания. Здесь будет наш воздух.