– В школу в таком виде – не смей! – свекровь ударила мою дочь и осыпала оскорблениями прежде, чем я успела вмешаться

Моя свекровь сделала то, что я считала невозможным: навсегда перечеркнула наши и без того хрупкие отношения. 

Она директор школы. Правда, уже бывший. Жизнь в атмосфере беспрекословного подчинения наложила отпечаток. Она с первого дня пыталась командовать и мной. Но я не из робких. 

Помню, как через несколько месяцев после свадьбы она завела разговор о моей «неправильной» уборке. Я посмотрела ей прямо в глаза: 

— Галина Сергеевна, ваше мнение я выслушаю. Но не ждите, что поступлю так, как вы скажете. Здесь я хозяйка. Я же не прихожу к вам домой и не критикую ваши ковры, хоть они и давно вышли из моды? Стали бы вы их менять по моему слову? 

— Нет, конечно, — ответила она, явно ошарашенная, — мой дом – мои правила. 

— Вот именно, — кивнула я. — Давайте договоримся: вы не учите меня жить, я не лезу к вам. И мы сохраним мир. 

Максим потом долго смеялся над выражением лица его матери. Галина Сергеевна явно не привыкла к отпору. Она смирилась, но не сдалась. Особенно когда родилась Яна. 

— У меня педагогическое образование и троих вырастила одна! — заявляла свекровь, пытаясь диктовать методы воспитания. — Я знаю, как надо! 

— Опыта у вас больше, спору нет, — отвечала я спокойно. — Но воспитывать Яну буду я. Будьте просто любящей бабушкой, Галина Сергеевна. Пожалуйста. 

Я держала границы. Кормила с 4 месяцев, а не с 6, как она советовала. В сад Яна пошла в 4 года, а не в 3. Свекровь кряхтела, но отступала. 

Все изменилось, когда Галина Сергеевна вышла на пенсию. Заскучав, она завела график визитов к детям. По средам и субботам – к нам. Вечера превращались в пытку. Она до ночи сидела в гостиной, осыпая Яну, уже подростка, придирками: 

— Выпрями спину! Сколиоз заработаешь! 

— Волосы убери! В тарелку лезут! Тебе вообще коротко надо, как у меня! Практично! 

Яна, похожая на меня характером, научилась отмалчиваться: 

— Хорошо, бабушка. Волосы уберу. Спину выпрямлю. 

Но однажды Яна решилась на стрижку. Длинные волосы ей надоели. Я поддержала: 

— Хочешь – режь. Твое право. 

Она пришла из салона с модной стрижкой и красиво выбритым виском. Я ахнула: 

— Тебе так идет! Молодец! 

Галина Сергеевна пришла в среду. Увидев Яну, она замерла, потом побледнела. 

— Что ты наделала?! — закричала она, трясясь. — Ты в своем уме?! Это же позор! 

— Бабуль, это стильно, — попыталась улыбнуться Яна. 

Свекровь вдруг резко шагнула вперед и со всей силы ударила Яну по лицу. Звук шлепка оглушил комнату. На щеке дочери тут же проступил красный след. 

— Шлюхой выглядишь! — захлебывалась Галина Сергеевна. — В школу в таком виде – не смей! Максим, купи ей парик! Слышишь?! 

Я не думала. Инстинкт бросил меня через комнату. Я вцепилась в руку свекрови и потащила к двери. Гнев душил меня. 

— Еще раз придешь – пеняй на себя! — кричала я, распахивая дверь. — Кто тебе дал право бить моего ребенка?! Довольно! Не смей сюда больше приходить! 

Максим стоял как громом пораженный. Позже он просил извиниться: 

— Соня, ну что такого? Я и ремнем получал… 

— А я не хочу, чтобы мою дочь били! — перебила я. — И ты плохой отец, если это терпишь! 

С тех пор порог нашего дома для Галины Сергеевны был закрыт. Яна с ней не общалась. 

Годы прошли. Яна окончила институт, вышла замуж. Готовилась свадьба. Пригласили всех, кроме Галины Сергеевны. Узнав, она устроила Максиму сцену. 

— Бабушку родную не зовут?! Это Соня настроила?! 

— Нет, мама, — оправдывался он. — Яна не хочет. Не простила ту пощечину. 

Галина Сергеевна потребовала позвонить ей. Услышав внучку, заорала: 

— Бессовестная! Бабушку не пригласить?! Почетное место мне обязаны были дать! 

Яна молча положила трубку. Решение было непоколебимо. 

Свекровь жаловалась всем, виня мое воспитание. Я слышала сплетни. Но они казались жалким шелестом на ветру по сравнению с тишиной и покоем, что воцарились в нашем доме.