– В столице нагуляла и на моего сына повесить хочешь? – будущая свекровь ненавидела меня из-за моей матери

Тишину нашего двора разрезал визгливый голос Веры Степановны. Она стояла у калитки, а я чувствовала себя загнанным зверьком, не смеющим выйти из дома. 

— И как ты только посмела, Леночка, моего Максима в свои сети заманить? — её слова шипами впивались в меня. — В столице, пока умной прикидывалась, ветер в голове гулял? А теперь к нам с пузом приперлась, честную семью заполучить хочешь? Ни за что! Не позволю! 

Мы с Максимом были вместе с самого детства. Его служба в армии стала для нас обоих испытанием, которое мы поклялись выдержать. Он писал мне трогательные письма, а я хранила каждое, перечитывая строчки о нашем общем будущем: маленьком домике, смехе детей. 

Его мать всегда смотрела на меня с холодной неприязнью. Позже я узнала, что её вражда уходила корнями в прошлое, в несчастливую юность и неразделённую любовь к моему отцу, который когда-то предпочёл ей мою маму. 

Мама первая заметила моё странное состояние. 

— Лена, тебя уже третье утро будто выворачивает. Может, это не от нервов? 

— Не знаю… — прошептала я, чувствуя, как подкатывает тошнота. — Просто так плохо. 

— Дочка, а вдруг ты ждёшь ребёнка? 

У меня похолодело внутри. Мы с Максимом были крайне осторожны, но чудо всё же случилось. Я тут же написала ему. Он позвонил, счастливый и взволнованный: 

— Не переживай! Я всё улажу. Напишу маме, чтобы она тебя к себе взяла, пока я не вернусь. 

— Нет, — твёрдо ответила я. — Я не смогу жить с ней. 

Он не сомневался, что новость о внуке растопит лёд в её сердце. 

Как он ошибался. Вера Степановна пришла к нам не с миром. Её лицо было искажено злобой. 

— Где она? — бросила она маме, даже не поздоровавшись. 

— Вера, успокойся. О чём речь? 

— Чтобы твоя девка не смела к моему сыну лезть! Кто поручится, что дитя от Макса? Она же между городом и деревней моталась! Пусть ищет дураков других!

— Хватит! — мама встала между нами. — Ещё одно оскорбление — и мы пойдём за защитой в правоохранительные органы. 

Больше писем от Максима не приходило. Я звонила сама, но телефон был недоступен. Потом пришло письмо. Всего несколько строк, написанных его рукой: «Встретил другую. Прощай. Не пиши больше». 

Мир рухнул. Родители, видя моё горе, продали дом и переехали в соседний посёлок, чтобы я могла начать всё с чистого листа. 

Однажды, гуляя с коляской, я увидела знакомую машину. Из неё выпрыгнул Максим. Сердце заколотилось. Я бросилась в дом. Он говорил с отцом под дверью, и тогда вся правда всплыла. Его мать годами лгала нам обоим, подделывала письма, воровала наши слова, заблокировала его сим-карту. 

Он вошёл, увидел сына, и всё в нём дрогнуло. Папа обнял его. 

— Останешься с нами. Ты — часть нашей семьи теперь. 

Максим ушёл от матери навсегда. Она приезжала через несколько месяцев, плакала, умоляла о прощении. Мы с мамой простили её. Но взгляд Максима, когда он смотрел на неё через окно, был пуст и холоден. Он так и не вышел к ней. Иногда непрощение — это самое тяжёлое наказание. И я не знаю, смогла ли она его вынести.