– Ваши дети каждый год отдыхают, а племянники нигде еще не были, – свекровь требует оплатить отдых детей золовки

В зале стояли собранные чемоданы. Ксюша с Мишей, как воробьи на ветке, трещали о предстоящем море, а я с улыбкой гладила их новые футболки. Завтра – Сочи. Год труда, экономии, но это того стоило. Дверной звонок врезался в предвкушение отпуска, как фальшивая нота. 

Свекровь. Лицо – натянутый холст тревоги и… обиды. Она вошла, даже не поздоровавшись, окинула чемоданы взглядом. 

— Собираетесь? Опять? — В голосе было негодование. — Каждый год у вас море, солнце, развлечения! А мои внуки? Дети Ольги? Они ни разу в жизни не видели моря! Ни разу! 

Она села на краешек стула, будто боялась испачкаться о нашу благополучную жизнь. Я обменялась быстрым взглядом с Димой. Он напрягся. 

— Мама, ну что ты… — начал он осторожно. 

— Не «ну что ты»! — Она резко перебила. — Сережа без работы! Они еле выживают! А вы тут каждый год катаетесь! Не стыдно? Ваши дети отдыхают, а племянники нигде еще не были! Я требую – оплатите детям Ольги отдых! Хотя бы в этом году! Это ваш долг перед семьей! 

Даже дети притихли. Я увидела в глазах свекрови не просто просьбу, а требование. Как будто наши труды, наши отказы от лишнего, наши сбережения – это просто фон для ее недовольства. Вспомнились прошлые годы: Ольга и Сережа даже в более стабильные времена предпочитали ремонт или новую машину поездке с детьми. Море им было «неудобно», «дорого», «да зачем, на даче хорошо». 

Тепло предвкушения сменилось холодом. 

— Ирина Петровна, — начала я. — Мы с Димой работаем не покладая рук именно для того, чтобы дать нашим детям этот отдых. Мы копим на него целый год, отказывая себе во многом. Это наш выбор и наши приоритеты. 

Она открыла рот, но я подняла руку, мягко, но неумолимо. 

— Ольга и Сережа — взрослые люди. Они сами принимали решения все эти годы, когда у них была работа. Море никогда не было для них необходимостью или целью. Мы не виноваты, что сейчас у них трудности. Мы искренне сочувствуем Сереже и готовы помочь семье в чем-то реальном, необходимом – продуктами, оплатой части коммуналки, если им совсем туго. Но оплачивать их детям отдых, который они сами никогда не считали важным и не стремились обеспечить, даже когда могли? Нет.

Ее лицо побагровело, но я продолжала. 

— Это несправедливо по отношению к нашему труду, к нашим детям и к нам самим. Мы не обязаны компенсировать чужие жизненные выборы или невезение таким образом. Отдых для племянников – ответственность их родителей. Наша ответственность – перед Ксюшей и Мишей. Ответ – нет. 

Свекровь вскочила. В ее глазах бушевала ярость и унижение. 

— Жадные! Бездушные! Уроды! — выдохнула она хрипло и, не глядя ни на кого, выбежала из квартиры. 

Дима подошел, обнял. 

— Все правильно сказала, — прошептал он. — Ты молодец. Достойно. 

На следующее утро мы ехали на поезде. Ксюша прижалась ко мне.

— Мам, а бабушка очень злилась? Из-за того, что мы едем, а двоюродные не поехали? 

— Бабушка переживает за них, — ответила я честно, глядя в окно на мелькающие поля. — Но это не значит, что мы делаем что-то плохое. Каждая семья решает сама. 

Когда первые соленые брызги Черного моря коснулись лица, а дети с визгом бросились к воде, я глубоко вдохнула. Чувство было странным: легкая грусть от семейного разлада, но под ней – твердая, как прибрежная галька, уверенность. Мы защитили свое право на радость, добытую честно. Мы не сломались под давлением. И глядя, как Ксюша и Миша строят песчаный замок, я поняла: никакая вина не грызет меня. Только волны, смывающие тревоги, и чистое небо над головой. Наша семья. Этого – достаточно.