Я научилась не поддаваться панике после того, как мне однажды поставили неверный диагноз

В какую-то из эпидемий гриппа я заболела. Мне коллеги по работе говорили о том, что нужно было сделать прививку, чтобы не слечь с температурой. Я не слушала их, думала, что вакцина мне не поможет, что если суждено болеть, то ничего не поможет.

Когда температура поднялась, я отпросилась с работы, пошла к терапевту. Врач Светлана Игоревна назначила мне лечение, назвала дату, в которую нужно прийти на прием в очередной раз.

Второй раз прием прошел гладко, но больничный мне продлили, потому что состояние мое не нормализовалось. Я отправилась домой, стала дальше лечиться. Мне казалось, что скоро я оклемаюсь.

Но на третьем приеме случилось то, к чему я морально никак не могла быть готова. Врач посмотрела мои анализы сказала, что лейкоциты очень высокие.

Угрожающий анализ заставил доктора подумать о страшном диагнозе, предположить его. Она побледнела, после чего выписала мне направление на обследование в больницу в областном центре.

Мне стало по-настоящему страшно. Меня напугал не только диагноз, но и взгляд Светланы Игоревны. Я решила, что мне вынесли приговор, который никак нельзя обжаловать. В голове крутились разные мысли, когда я ехала домой. Я думала о детях, которые еще маленькие, которые без меня не смогут.

Дома я поведала все муж. Он расстроился, но не растерялся. Он сказал, что завтра же нас отвезет в больницу друг семьи Виталий. С ним он договорился быстро, поэтому на следующий день ранним утром мы уже мчались на обследование. Раньше дорога в город, куда мы направлялись, казалась мне быстрой. В этот же раз она тянулась бесконечно.

В больнице я стала в очередь к окошку с талонами. Когда пришло время говорить с регистратором, я растерялась, не могла вымолвить ни слова. Я с трудом вспомнила свою фамилию, после чего протянула девушке в белом халате карточку и направление из поликлиники, где была вчера.

Она, видимо, была уже в курсе на счет меня. Девушка назвала номер кабинета, сказала, чтобы я шла туда без очереди.

Я поднялась на третий этаж, подошла к кабинету гематолога, открыла дверь. За столом сидела приятная дама, которой на вид было лет 50. Она предложила мне присесть, после чего стала смотреть мои документы.

Выражение лица врача стала серьезным, когда она увидела, какие у меня лейкоциты. Тот показатель не лез ни в какие рамки. Доктор попросила меня поднять блузку, после чего стала меня слушать.

Буквально двух прикосновений к коже ей хватило, чтобы вынести вердикт. Я думала, что он будет еще хуже того, который мне огласили в районной поликлинике. Но потом я глянула на выражение лица женщины в халате и успокоилась, потому что на нем виднелась улыбка.

Врач сказала, что врачи в моей поликлинике ошиблись, приняли за серьезный диагноз то, с чем сталкиваются очень часто. Она предположила у меня левостороннюю пневмонию, сказала, что она легко прослушивается. Чтобы диагноз подтвердить, она отправила меня на рентген. И снимки показали ровно то. что прозвучало из уст врача.

Доктор после вынесение вердикта со мной долго разговаривала. Она видела, что я напугана, что не до конца поверила в то, что у меня нет ничего серьезного. Постепенно я пришла в свое нормальное состояние.

Я еще несколько раз приезжала в областной центр в больницу, но уже ради того, чтобы вылечить воспаление легких, которое стало запущенным, пока я бегала по обследованиям. Со временем я поправилась, чему была рада, ведь я не привыкла быть беспомощной, постоянно находиться на больничном. В этот раз он вообще длился у меня два месяца, что было невероятным.

После лечения я долго восстанавливалась, пила витамины, занималась ЛФК. Когда я вышла на работу, все были мне невероятно рады. Я сама была счастлива, что могу приступить к ведению обычного образа жизни, что могу заниматься решением интересных задач.

Я сейчас не вспоминаю “вердикт”, который мне вынесла терапевт, чтобы не расстраиваться. Я не виню Светлану Игоревну ни в чем, потому что всем свойственно ошибаться. Я даже благодарна ей, ведь после того случая я научилась все воспринимать спокойно, не паниковать тогда, когда для этого нет конкретных оснований.