Я оглянулась: жизнь прошла как сон пустой…

Мы сидим на скамье вместе. Пока вместе. Смотрим на быструю и холодную лесную речку, и каждый думает о своем. Я вспоминаю о том, как встретились мы с ним тридцать лет назад, как строили планы, мечтали. Это была сумасшедшая любовь, огненные страсти. Его мать все время повторяла в те дни: «Да что у вас за «Американская трагедия» такая?..»

«Простая деревенская» женщина, моя будущая свекровь наверное, никогда не читала писателя Драйзера и уж, конечно, не догадывалась, что в романе – вовсе написано не о такой бешеной любви как у нас. Там вообще не про любовь, или про нее, но - про другую. Однако каким-то  своим крестьянским чутьем она догадывалась и все-таки подспудно очертила тот накал страстей, который роднил нас с героями романа. Мы так же как они мечтали и бешено рвались к своей цели. Только герои романа – к своей, а мы просто хотели человеческого счастья. Долгого и незыблемого.  Мы с будущим мужем были молоды, неопытны, и не могли себе представить даже на миг того, как наши чувства могут остынуть, а человек – надоесть. Казалось, что градус нашей молодости и эмоций будет самым высоким всегда. Лет сто.

Поэтому мы не расставались ни на миг в течение целого месяца, приходили домой только поесть, а потом снова ныряли в омут наших «отношений».  Правда, в те годы словечко это еще было не в моде.

Как и все горячее, наш роман быстро начал перегорать. Мы клялись друг другу в любви и верности до гроба под луной и под солнцем, на пляже, в лесу и в горах. 
Мы поженились, свадьба собрала человек сорок друзей и родственников. Потом родилась дочь, потом – вторая. Потом неожиданно мы остановились, огляделись и поняли: любовный угар прошел, наступили скучные серые будни. И уже не хотелось ничего. 

- Ничего, милая, все пройдет, так бывает, - говорила мама.
-  Это гормоны, - умничал папа. – Они цикличны, как и все биологические организмы на Земле. Надо подождать, перетерпеть. - Папа начинал занудно рассуждать про какие-то цепочки и природные механизмы, он работал тогда еще учителем биологии в окраинной школе.
- Вы ничего не понимаете! - кричала я. – Я разлюбила его. А он меня. Ничего не произошло, просто цепочки распались!.. Нужны новые искания!  Методы! – я рыдала в подушку, родители расстроенно молчали. Могла ли я понять тогда, что им было не очень интересно знать про мои романтичные порывы, гормоны и прочие причуды их так и не повзрослевшей дочери?

Как и все родители на Земле, мои пожилые папа и мама уже мечтали о покое, ведь они осознавали, что их единственная дочь «хорошо пристроена». Не без их помощи. И чего ей еще надо? Зачем она их тревожит?

Мама пила корвалол, папа бежал в магазин за чекушкой. Мой муж метался от серости и тоски жизни в поисках чего-то.  Вроде все были при деле. 
А потом неожиданно все пропало. Родители ушли в иной мир один за другим в течение месяца, муж мой подал на развод. Вроде как у него появилась молодая подружка, и он даже готов на ней жениться. Дети выросли и даже как будто готовы принять новую жизнь родителей. Опять все при деле, кроме меня.       

Я опять рыдаю и мечусь в поисках новизны и смысла жизни. Мне кажется, меня никто не понимает, и жизнь «прошла как сон пустой». И нет никакой «Американской трагедии», потому что свекровь тоже умерла.

- Давай поговорим? – как-то позвонил мне муж. – И вот мы уже мчимся куда-то в лес, на берег не ведомой мне реки. Мы сидим рядом и вспоминаем все. Мы ищем смысл жизни и не можем понять: есть ли он, стоит ли его искать? Или жизнь – это и есть то единственное, что было с нами за эти тридцать лет?

И это - самое прекрасное, что произошло на этой планете у нас. Иного, лучшего уже не будет.