Заметила в квартире следы пребывания другой женщины, которые муж даже не удосужился скрыть

Ключ застрял в замке, будто нарочно. В прихожей был знакомый запах дома, но с примесью чего-то чужого. Сладковатого, приторного.

— Тут пахнет недорогими духами, — бросила я, снимая пальто. 

Игорь вышел навстречу. 

— Что? Не выдумывай. Наверное, опять Машка с пятого этажа свои аэрозоли распыляет. 

Я промолчала. За одиннадцать лет я научилась слышать фальшь в его голосе. Он лгал. Неискусно и трусливо. 

Усталость от командировки в Екатеринбург будто каменной глыбой легла на плечи. Я потянулась в душевую, чтобы смыть с себя дорожную пыль, и мои пальцы наткнулись на чужой предмет. На полке стоял гель для душа с ароматом кокоса, которого не было до моего отъезда. 

— Игорь! Это что за средство? 

— Купил попробовать. Рекламу видел, — донесся его голос из гостиной. 

— Но ты терпеть не можешь кокос. 

— Вкусы меняются. 

Я открыла холодильник в поисках воды и замерла. На полке красовалось пирожное из кондитерской, куда мы заходили лишь по особым случаям. Рядом лежали три упаковки дорогого сыра с плесенью, который Игорь всегда называл «испорченной едой». 

— Дорогой, это нам кто-то прислал? — спросила я, подходя к нему. 

Он вздрогнул, будто обжегся. 

— Да нет… Коллега уезжает, угостил отдел. Я тебе принес. 

Его пальцы бегали по экрану телефона. Я поняла: давить сейчас бесполезно. Ему нужно чувствовать себя в безопасности, чтобы совершить ошибку. 

На следующее утро, пока он был под душем, я взяла его планшет. Переписка была чиста, но в облачном хранилище я нашла папку с меткой «Отчеты». Внутри лежали фотографии. Наша гостиная. На нашем диване сидела незнакомая рыжеволосая девушка. Она улыбалась, а на столе стояли бокалы. 

Я вышла из дома, сославшись на необходимость зайти в химчистку. Мне нужен был воздух и трезвая оценка. В сквере у дома я встретила соседку Аллу Сергеевну, выгуливающую своего шпица. 

— Оля, вернулась! Как поездка? 

— Как всегда. А у вас тут ничего интересного? 

— Да так, тишина. Только твоего Игоречка видела на прошлой неделе. С дамочкой. Худая такая, рыжая. Я сначала подумала, родственница какая. 

Ее слова стали последним подтверждением. Дома я методично нашла девушку в социальных сетях. Виктория. Двадцать три года. Знакомство с Игорем было отмечено восторженными постами и фотографиями в кафе, где мы с ним бывали каждое воскресенье. 

Первым чувством была ярость — плохой союзник. Квартира была записана на моего свекра, Владимира Николаевича, человека старой закалки. Я решила действовать. 

На следующий день я поехала к нему. Он жил в тихом районе, в квартире, заставленной книгами и старыми фотографиями. 

— Оленька, заходи! — он усадил меня на кухне. — Игорь-то где? 

— Владимир Николаевич, мне нужно вам кое-что показать.

Я выложила на стол распечатанные фотографии. Он смотрел на них молча. 

— Глупец. Безответственный глупец, — прошептал он наконец. — В кого он такой? Я с его мамой тридцать пять лет прожил, ни разу… 

— Я подаю на развод. Но я останусь ни с чем. Жилье-то ваше. 

Он долго смотрел в окно, а потом обернулся ко мне. 

— Оформлю на тебя. По дарственной. 

— Вы шутите? Это же несправедливо! 

— Справедливо. Он потерял право на это жилье, когда привел в него другую. У меня есть честь, а у него, выходит, нет. 

Через несколько дней документы были готовы. Игорь ничего не знал. Его игра в идеального мужа продолжалась. 

Утром я положила на стол папку с документами о разводе и дарственной. 

— Игорь, нам нужно поговорить.

Он подошел, еще не понимая ничего. Увидев бумаги, он побледнел. 

— Это что такое? Оль, ты в своем уме? 

— Вполне. Подумай, где ты будешь жить. Эта квартира теперь моя. Твой отец все оформил. 

Он не верил своим ушам. Хватался за телефон, звонил отцу. Но голос в трубке был непоколебим. Я наблюдала, как рушится его наигранное спокойствие. Он умолял, пытался обнять меня. Но было поздно. 

Через час он паковал вещи.