Зато я точно осознала: такого не допущу со своими детьми. Уверена, брат думает так же

Ты знаешь, большинство наших эмоциональных ранок мы получаем ещё в детстве. Мы с братом это на себе испытали. То, что происходило у нас дома, стало для меня причиной обратиться к психологам – надо было хоть как-то выправить свою самооценку.

Мы с братом двойняшки, ну, понимаешь, разнополые, с разными интересами, но вот умудрялись всё делить напополам. Вместо того, чтобы быть родными людьми, мы постоянно соревновались друг с другом. И кто этому способствовал? Наша собственная мать.

Вот представь: я рисую картинку, бегу показать маме, а она мельком глянет и говорит: «Ну, у брата-то рисовать получается лучше». Его поделки ей тоже больше нравились. В общем, по маминому мнению, брат был во всём лучше. Так что ж мне его любить после этого? Конечно, я считала его выскочкой и маминой подлизышей.

Наши отношения с братом оставляли желать лучшего: дрались, друг друга подставляли в школе и дома, ябедничали. Мне казалось, что он – худший брат на свете. Он же идеален для мамы, а для меня становится сущим наказанием! Часто слышала: «А вот твой брат…», причём даже чаще, чем своё собственное имя.

Ну и как это могло не ударить по моей самооценке? Она, как ни пыталась я скрыть это, была очень низкой. В итоге проблемы пришлось решать с психологом уже после универа, когда появились на это деньги.

Сложной задачей оказалось поговорить с братом… Мы ведь перестали общаться со школы, как только разъехались учиться. Мамы сообщения о его успехах вполне хватало. Но психолог настаивал, что без этого важного шага терапия будет бесполезной. Я набралась храбрости и позвонила.

Чудо, но он согласился на встречу. Мне пришлось репетировать разговор перед зеркалом часами – так я хотела хорошо подготовиться. И вот встреча состоялась, и… Как же я удивилась! Ведь этого я точно не ожидала.
Когда мы с братом наконец встретились и начали говорить, всё вылилось наружу. У нас накопилась куча претензий друг к другу. Сперва только и делали, что выкрикивали обиды из детства — ну, как это часто бывает. Но потом начали замечать странные несовпадения во всех этих воспоминаниях.

Оказалось, что маман нам обоим пела одну и ту же песню, но с разных нот: мне она говорила, мол, брат лучше учится и рисует, а ему — что это я во всем идеал. Каждый из нас считал другого маминой любимкой. Одним словом, мы оба были уверены в одном и том же, хоть и в обратном варианте.

— Да что за абсурд, — недоумевали мы. Я не могла поверить, зачем маме нужно было так делать. Постановили тут же ей набрать и расставить точки над «i».

— Я всего-то хотела разбудить в вас дух соревнования. Развивались бы, старались стать лучше. А что мне, хвалить вас за каждую мелочь? И что из вас тогда вырастет? — мама была по-настоящему удивлена нашим претензиям.

Мы с братом понимали: выросли бы полноценными, без нервных закидонов, и десятилетиями друг друга врагами не считали бы. Вот и всё.

Теперь с мамой у нас никакого общения. Ну да, деньги отправляем, как помощь, но встречаться или болтать желания никакого. С братом отношения наладились, да только прежней близости уж точно не вернуть. Часто думаю, как могло бы быть, если бы детство и юность прошли по-другому. Жалко, конечно, что благодаря маминой методике мы лишились нормальной семьи.

Зато я точно осознала: такого не допущу со своими детьми. Уверена, брат думает так же. Воспитательный эксперимент удался — в том плане, что она показала, как делать ни в коем случае нельзя.