Змея ты подколодная! – сказала я свекрови, разболтавшей всем мой секрет

Дождь стучал в окна, а свекровь сидела напротив, поправляя салфетку под вазой с гладиолусами. Ее пальцы, украшенные перстнями, двигались медленно, будто вымеряли мой пульс.  

— Ну что, Настенька, все еще дуешься? — спросила она, наливая чай в мою чашку. Лимонная долька закрутилась в кипятке, как желтый глаз.  

Я сжала колени под столом, вспоминая, как вчера тетя Люда из бухгалтерии спросила: «Правда, что у тебя киста? Мне Ольга Петровна сказала…» Ее взгляд сочувственно скользнул к моему животу.  

— Зачем вы рассказали всем про мое здоровье? — выпалила я, игнорируя ее вопрос.  

Свекровь подняла бровь, будто я заговорила на суахили.  

— Ой, да что ты! Я просто поделилась с подругами, чтобы молились. Ты же знаешь, у Марии Ивановны племянник гинеколог отличный…  

— Мое здоровье — не повод для сплетен! — продолжила я. — Я рассказала вам, как родному человеку, а вы…   

Она отхлебнула чай, оставив алый след помады на блюдце.  

— Ты слишком драматизируешь. Все равно скоро видно будет, когда живот вырастет.  

Комната поплыла. Киста размером с грецкий орех — не беременность. Но объяснять ей это было все равно, что читать лекцию глухому.  

— Вы знаете, что из-за ваших слов мне пришлось отменить операцию? Теперь весь отдел думает, что я… что я…  

— Что? — она наклонилась вперед. — Что ты аборт сделала? Ну, сама виновата. Надо было замуж не выходить, если детей не хочешь.  

— Вы — змея подколодная! — вырвалось у меня. — Вам лишь бы всех ужалить, прикрываясь «заботой»!  

Она замерла, будто я плеснула ей в лицо кипятком. Потом медленно поднялась, выпрямив спину, как королева перед казнью.  

— Как ты смеешь… Мой сын…  

— Ваш сын уже три года спит на диване из-за ваших «советов»! — я схватила сумку, чувствуя, как слезы жгут глаза. — Приезжайте к нему жаловаться. Только предупредите заранее — вдруг у меня мигрень, а вы потом всем расскажете, что я алкоголичка!  

Я хлопнула дверью. На улице дождь хлестал по лицу, смешиваясь со слезами. В кармане завибрировал телефон:  

«Настя, мама в истерике. Что случилось???» — сообщение от мужа.  

Я села на лавку у подъезда, дрожащими пальцами набирая: «Спроси у своей змеи».  

Дома включила телевизор на максимальную громкость, чтобы заглушить тишину. Он пришел спустя час, и посмотрел на меня глазами, как у затравленного волчонка.  

— Она сказала, что ты… что ты обозвала ее…  

— Правда? — перебила я. — Захотела скандала — получила.  

Он провел рукой по лицу.  

— Настюх, ну почему вы как кошка с собакой…  

— Потому что я устала быть мишенью! — крикнула я, и где-то внутри что-то щелкнуло, как замок. — Выбирай: я или ее ядовитые сплетни.  

Он ушел в комнату, не ответив. А я сидела на кухне, глядя, как луна отражается в ноже для масла — остром, холодном, готовом разрезать хоть хлеб, хоть тишину.