Вологодский конвой: не до шуток

«Вологодский конвой – самый злой» – эта поговорка еще времен революции легла в основу не одной блатной песни. Причем в этом январе есть повод их петь чаще: вологодский конвой отмечает юбилейную дату. Такой ли он злой сейчас? Узнавала наш корреспондент «Нашей Вологды» Ольга Омелина.

Былая слава

Традиции охраны и сопровождения преступников по этапу «прославили» Вологодчину задолго до масла и Деда Мороза. Еще в XV веке город стал местом политической ссылки, позже, в XIX, Вологду начали называть «Подмосковной Сибирью», куда отправляли неугодных, в основном слишком смелых деятелей искусства. А в Советское время родилась и легенда – о самых жестоких конвоирах страны.
В «Архипелаге ГУЛАГ» Солженицын иронично пишет: «Вы узнаете, что ночью ехали через Ярославль, и, значит, первая пересылка на пути – Вологодская. И обязательно найдутся в купе знатоки, кто мрачно просмакует мрачную присказку: «вОлОгОдский кОнвОй шутить не любит!»

Эта поговорка родилась в середине 20-х годов, когда этапы заключенных гнали в Соловки. От Вологды их сопровождал конвой чекистов, отличавшийся звериной жестокостью. Убийства при конвоировании было делом обыденным. Сейчас, спустя почти век, каждое действие сотрудника УФСИН продиктовано законом, под запретом даже любая реакция на оскорбление заключенного.

– Но строгость – осталась, – говорит Павел Ятвицкий, младший инспектор 2-й категории по конвоированию. – Мы возим специфический контингент: раз уж они там оказались, значит, у них свое, специфическое, отношение к закону. Довлатов писал о том, что по ту или по эту сторону решетки – люди одинаковые. Для меня эти рассуждения в пользу бедных, как говорится. Либо он соврал, либо ничего не понял, оставляю это на совести талантливого писателя. Честно скажу, соблюдать законность иногда тяжело. Преступники – люди хитрые, могут давить, оскорблять. А нужно вести себя в ответ вежливо. Хотя, конечно, лучший способ показать, что все их трепыхания не имеют смысла, – это как раз и значит вести себя в рамках закона.

Этому учат и на специальных занятиях. Только представьте, в кабинете собираются сотрудники конвоя, чтобы оскорбить друг друга.

– Физическая сила – это не все, что необходимо, – рассказывает заместитель начальника Управления по конвоированию Евгений Булатов. – Сотрудник должен быть готовым и к психологическим атакам. Осужденные легко могут обозвать, угрожать семье. И мы моделируем эти ситуации. Каждый при этом должен побывать в шкуре преступника и «охранника», научиться не реагировать на выпады. Мы на это права не имеем.

Его коллега, Павел Ятвицкий, вспоминает:

– Помню, везли мы трудновоспитуемых и несильно «понятливых», глаз да глаз за ними. Особенно, когда нужно было их по нужде вывести. Я слежу за одним и слышу: «Дааа, у этих не дернешься». Это была лучшая оценка деятельности.

Одно из лучших мест

Ежегодно вологодский конвой перевозит до 20 тысяч человек.

В одной из групп в соцсети, которая объединяет сидевших или еще сидящих осужденных и их родственников, например, интересуются, каково будет в Вологде «первоходам», то есть тем, кто сидит впервые. Знающие под постом отвечают: «В Вологодской губернии все в порядке». «Одно из лучших мест. По западу так самое лучшее, люди деньги платят большие, чтобы туда попасть, а не в другие лагеря. Повезло!»

Судя по всему, сейчас поговорка про жестокость вологодского конвоя – скорее история, которой, однако, благоволит статистика: за время официального 20-летнего существования современного Управления по конвоированию не совершено ни одного побега. Но даже попытка – по словам конвоира Павла Ятвицкого – это уже плохой признак:

– Значит, ты не доработал, что-то упустил, – говорит Павел, – хотя иногда есть моменты абсолютно непредсказуемые. И бывает страшновато. Один раз мы попали в ДТП. И я думаю: «А что если автозак сейчас разрушится, и они разбегутся?» Но все обошлось. А еще в старые времена мост на остров Огненный ремонтировали, и автозак туда загоняли на старом кривом пароме. И помню, один из преступников высовывается и так ехидно спрашивает: «А что если пойдем ко дну? Откроешь решетку?»

Порой осужденные, которых приходится перевозить, могут повести себя неадекватно.

– Найдут какой-нибудь предмет и начнут вены резать, – рассказывает Евгений Булатов. – Тут конвойный должен быть начеку: адекватно отреагировать, медицинскую помощь оказать, решить, что делать дальше. Приходилось сопровождать и всем известных Ходорковского и Лебедева. Вели себя культурно, им… все понравилось! Хотел ли их о чем-то спросить? Нет. Зачем? Личные беседы запрещены. Видел и Дацика (российский боец, известный эксцентричным поведением на ринге. Был арестован в 2007 году за серию ограблений. – Прим. ред.), знаете его? Вроде ведь «беспредельщик», но тоже не провоцировал.

Самый большой секрет профессии, как за несколько мгновений определить, задумал ли что-то заключенный. Рассказывают, что выдают себя почти все. Только единицы способны полностью скрыть волнение, как правило, их статья – мошенничество.

– А вот пожизненно осужденные – самая спокойная категория, – добавляет Павел Ятвицкий, – 90 процентов из них – воцерковлены, они избегают конфликтов, на публику стараются вести себя послушно.

Дежурные сутки

Современный вологодский конвой – это 234 человека, все люди опытные.

– «Заначки» находят легко, – уверяет Евгений Булатов. – Находим тайники в подкладках вещей, сим-карты в конфетах, деньги, скрученные в стержне для ручек. Самые изощренные пытаются пронести телефоны… в себе, ни для кого это не секрет.

– Меня очень сложно удивить! – подтверждает Ятвицкий. – Хотя новые способы проноса вещей рождаются каждый день. С очередным изъятым предметом разносится молва: «Нычка спалена!» А фантазия же безгранична.

Конвойным помогают и четвероногие коллеги. Псов в Вологодском управлении шесть – бельгийские и немецкие овчарки. Собаки проходят специальную подготовку и даже сдают экзамены. Средний срок собачьей службы в конвое – 8-10 лет. На пенсию их чаще всего забирают кинологи-напарники.
За пределы области осужденных увозят по железной дороге в специальных вагонах по трем направлениям: Санкт-Петербург, Киров, Сосногорск. По территории региона они передвигаются в автозаках.

В разных мирах

В штате Управления по конвоированию есть и психолог. Он проводит диагностику перед каждым этапированием: рекомендует, кого взять в караул, а кого – заменить. Помогает сотрудникам делить будни на работу и нормальную, гражданскую, жизнь.

– Многие, конечно, увольняются, психологически сложно, да, – продолжает рассказ Булатов. – Главное – не зацикливаться. У нас у всех семьи, жены, дети. Хорошо, если вторая половина – понимающая. Иногда просто необходимо выговориться. Как у меня? Ну пока не развелся, значит, все хорошо. А то, чему я на работе научился, уже не могу в обычной жизни не применять. Приходишь в магазин, подходит продавец и начинает «впаривать» что-то. Мне одного взгляда хватает, чтобы понять, врет он или нет.

Конвоир Павел Ятвицкий тоже говорит о своем опыте:

– Сложно постоянно находиться в замкнутом пространстве среди людей, которые превосходят тебя по численности и при этом относятся к тебе, мягко говоря, негативно. И нельзя расслабляться на протяжении нескольких суток. Я по молодости придумал себе медитацию, чтобы быть сосредоточенным, особенно ночью, когда очень хочется спать. Я просто перемножал, вычитал, делил большие цифры. Здорово отгоняет сон. А вообще, психологи очень нужны. Специалисты помогают нам приходить домой нормальными людьми.

И если свести к минимуму психологические травмы после караулов вполне возможно, то уберечь от так называемой профессиональной деформации вряд ли кто в силах. Проработав несколько лет в органах, подтверждают сотрудники, относиться к людям вокруг, как раньше, они уже не могут.

– Иногда хочется относиться ко всем, как к персонажам положительным, но увы, не получается, – делится Павел Ятвицкий. – У меня теперь всегда четко происходит деление людей на «своих» и «чужих». Первые – это те, с кем бы я мог работать, в ком уверен, не подставят. У нас ведь как: товарищ осужденного обыскал, и я доверяюсь результатам его работы во время конвоирования. Еще работа научила меня добиваться от людей того, чего я хочу, того, чего они делать не особенно-то хотят. Это очень помогает с коммунальными службами или в очереди в банках.

Любимая работа?

Ответы на этот вопрос получились очень разными. Заместитель начальника Управления по конвоированию Евгений Булатов ответил:

– Люблю. За то, что могу чем-то помочь тем, кто вокруг. Мы ведь работаем для того, чтобы оградить их от этих людей.

Павел Ятвицкий считает иначе:

– Поймите меня правильно, любить такую работу в принципе невозможно, если, конечно, нет садистских наклонностей. Я такую категорию не использую, но считаю свою работу нужной. Кто-то ведь должен это делать? А я привык, если делать, то только хорошо.

Ольга Омелина. Фото yandex.ru