Главные правонарушители: судьба детей, плененных финнами в период временной оккупации Карелии

 «Террор с особенной тяжестью обрушился на беззащитных, слабых детей, не понимавших правил предосторожности и руководимых в своих поступках единственно чувством голода и здоровым инстинктом самосохранения», — пишет профессор Григоров Григорий Исаевич в своей работе «Финские оккупанты».

Как справедливо отметил профессор, который сам находился в финском плену с осени 1941 года вплоть до освобождения Петрозаводска, именно дети, которые в силу возраста не могли осознать происходившего, стали главными правонарушителями в глазах фашистов.

В страшных условиях, созданных оккупантами, маленьким пленникам, прежде всего, предстояло понять, что означает положение пленного, выяснить назначение колючей проволоки и запомнить, что финский солдат в лагере — это всегда враг.

Не осознавая в полной мере сути вторжения, дети совершали неосмотрительные и частые вылазки к городам, где бегали к казарменным кухням и открыто выпрашивали хлеб с кашей или искали отбросы. Сбегали на весь день целыми ватагами, унося из лагерей кастрюли и чашки. В это время возвращения отважных мальчиков и девочек ожидали их младшие братья и сестры.

В соответствии с распорядками лагерей, по ребенку, которого замечали за колючей проволокой, без всякого предупреждения открывали огонь. Такая расправа, судя по рассказам пленных из разных концлагерей, настигла невероятно большое количество детей, захваченных финнами на карельских землях.

По воспоминаниям профессора Григорова, однажды патруль обстрелял 9-летнего мальчика, который успел только приблизиться к забору. Ребенок был ранен в живот, но не убит — умирать ему пришлось, испытывая судороги и страшную боль. Со стороны раздался плач — к упавшему мальчику подошла его сестренка. За это девочку застрелили на месте. Слух об этой трагедии разошелся по всем лагерям Петрозаводска. Известно стало и о том, как фашисты из этого патруля были наказаны своим руководством: предположительно, они отделались маленьким штрафом, поскольку, в целом, выполнили то, что в фашистских законах о концентрационных лагерях зовется долгом.

Завершая эту историю, профессор замечает — убийства детей распространились настолько, что люди перестали реагировать на них столь же остро, как в начале оккупации, поскольку притупившееся и замутненное сознание пленников уже ничто не поражало. 

Важно заметить, что несмотря на всеобщую осведомленность о регулярных убийствах беглецов, дети так и не прекратили промышлять вылазками за пищей для своих семей. И если ребенка не могла устрашить перспектива быть убитым, телесных наказаний маленький бунтовщик не боялся и подавно. Крики детей, которых били плетками за то, что по гитлеровским понятиям трактуется как правонарушение, раздавались в лагерях буквально каждый день. Иногда ребята доходили до такого отчаяния, что осмеливались просить хлеб у финских солдат. О таком случае рассказала уроженка Вологодской области, жительница Петрозаводска Александра Алексеевна Рогачева-Луканичева во время беседы со старшим оперуполномоченным НКГБ Карело-Финской ССР. Со слов гражданки, мальчик Петя, оголодавший настолько, что зашел в палатку финнов попросить еды, был застрелен начальником охраны из пистолета.

Еще один конкретный пример зверского обращения с детьми и другими пленными можно найти в заявлении Демоевой Анастасии Ивановны, находившейся в лагере вблизи Петрозаводска. Как впоследствии рассказала гражданка, в один из зимних дней мужчин, женщин и детей загнали в баню. При этом мучители напустили такого жару, что ослабленные люди начали терять сознание. Пятеро из присутствовавших погибли. Только по истечении двух или трех часов в баню занесли воду и велели мыться. Вода пленным была принесена с замерзшего озера. Вымывшихся отправили в нетопленный барак, не дав им одеться.

Во время одного из таких походов Анастасия Ивановна потеряла своего 10-летнего сына Витю. Находясь в бане, ребенок захотел в уборную и попросил маму передать надсмотрщику просьбу справить нужду. В ответ на это изверг схватил мальчика за руку, подвел к котлу, где кипела вода, и облил его. Ошпаренный ребенок закричал от боли и начал звать мать. Женщина стала выпрашивать у мучителя дозволения забрать сына, в ответ на что получила 54 удара плеткой. В этом наказании финны также проявляли особую изощренность, поливая раны пленников соленой водой. После избиения Анастасия Ивановна пришла в чувство, находясь в холодном сарае. Спросив у солдата, где ее сын, женщина узнала, что мальчика уже утопили в озере.

Для молодежи, не угнанной в лагеря, были запрещены все культурные мероприятия и развлечения. Несмотря на это, юноши и девушки нередко игнорировали фашистские порядки и собирались на танцы. Захватчикам, стремящимся посеять в народе ощущение полной безнадеги, такие увеселения казались неслыханной дерзостью. Силовики окружали дома, где находились люди, вламывались в помещение и начинали вести стрельбу по собравшимся. Так погибли очень многие молодые девушки и парни. Тех, кто не попал под пулю, отправляли в карцер, обривая перед этим голову и выписывая штраф.

В школах, которые были открыты оккупантами, преподаватели говорили только на финском, русских детей учить запрещалось, а если ребенок употреблял в речи русские слова, его избивал сам учитель. Кроме этого, детей принуждали слушать радио, распространяющее антисоветскую пропаганду.

На примере молодежи и совсем маленьких детей, оказавшихся в руках жестоких захватчиков во время оккупации Карелии, можно видеть, что жизнь здесь не замирала даже в самые темные дни, сопротивляясь натиску губителей буйно и неистово.