Преступления против человечности: как финские захватчики установили режим террора на землях Карело-Финской ССР

Из документов, собранных Чрезвычайной комиссией по расследованию преступлений, совершенных немецко-финскими захватчиками, следует, что фашистская власть еще в самом начале оккупационного периода на части территории Карело-Финской ССР начала вести неприкрытую политику геноцида в отношении советского народа.

В соответствии с приказом, опубликованным на карельском языке маршалом Маннергеймом, жители оккупированных земель были объявлены оседлыми рабами, не имеющими абсолютно никаких прав. Назначение захваченных советских граждан состояло исключительно в том, чтобы выполнять самые тяжкие работы на сельскохозяйственных, дорожных и строительных объектах.

Само сочувствие защитникам Отечества со стороны мирного населения приравнивалось к шпионажу, а тех, кто осмеливался сопротивляться захватчикам, объявляли разбойниками. Любая провинность - от реальной помощи советским солдатам до выпрашивания хлеба - могла наказываться смертью. Ни на какие гарантии безопасности не могли рассчитывать даже самые запуганные жители, боявшиеся сопротивляться указам оккупантов, потому что непредсказуемая политика финских фашистов представляла собой самый настоящий произвол.

Русские люди, исключая предателей, услуживших врагам, очень скоро оказались загнаны в страшные лагеря. По примерным подсчетам, из одного только Петрозаводска в начале оккупации было вывезено более 20-ти тысяч пленных. Этих несчастных поместили под вооруженную охрану на окраине города.

Местному населению захватчики выдавали определенный документ, называемый «Права пребывания». Цвет документа указывал на определенный статус. Зеленый документ получали финны, карелы и вепсы, освобождение которых было предлогом для продвижения финских войск. Русским, белорусам, украинцам, грузинам, татарам и другим выдавали красный документ и такую же повязку, что указывало на отсутствие у человека прав, а также на то, что он должен получать продовольствие и заработок в таком размере, который двукратно преуменьшает снабжение остальных. Если же захваченный житель был помещен в лагерь, денежное довольствие за работу ему не выплачивалось в принципе.

Очевидно, эта мера, как и все указанное ранее, была введена для того, чтобы низвести чувство достоинства граждан и навязать им статус рабов. Все карельские колхозы и совхозы захватчик передал в частные руки, что также означало порабощение трудящихся оккупантами.

Захваченных русских жителей называли бесправными, и никакие способы улучшить свое положение для них не были предусмотрены. Остаток жизни им надлежало провести на каторжных работах, проживая в строго отведенном для них месте.

От своего командования фашисты получали прямые указы, обязывающие финнов вести розыск всех незахваченных советских граждан, которых надлежало задерживать как военнопленных с последующей передачей военной полиции.

В архивных материалах, изученных впоследствии Верховным судом Республики Карелия в ходе делопроизводства о признании деятельности финских оккупантов геноцидом, представлено множество показаний местных жителей, пострадавших во время вторжения. Так, женщина из Петрозаводска рассказала, что в концлагерях, куда было загнано почти все русское население, содержались матери с маленькими детьми и пожилые люди.

«Это дома смерти. Во всех лагерях голод и тиф уносят много человеческих жизней», - рассказывает жительница региональной столицы.

Иногда узникам удавались побеги. Учитель Якимец Павел Филиппович, сбежавший из петрозаводского лагеря, вспоминал, что ему приходилось быть очевидцем частых телесных наказаний. При этом избиения могли происходить без какой-либо причины и даже по-пьяни. К примеру, известен случай, когда в деревне Лучкина Гора напившийся комендант заявил о пропаже своих часов и обвинил в этом 10-летнего мальчика. Ребенка избили розгами до потери сознания. Если начальству лагеря нужна была причина, чтобы устроить произвол, то поводом могла стать и болезнь заключенного, из-за которой человек не мог подняться на работу. Сбежавший учитель описал случай, когда один возчик был так жестоко избит плеткой, что после наказания сошел с ума.

Как правило, в каждом лагере находился врач, однако пришедшие к нему за помощью чаще всего бывали биты палками прямо на приеме. Больной человек, которого после такого «лечения» могли направить в карцер как за провинность, нередко погибал.

Даже в это страшное время, когда самой естественной реакцией на происходящее может показаться прекращение сопротивления, на карельской земле в интересах советской армии продолжали действовать наши патриоты. Само собой, для них это было связано с большим риском. Из показаний жителей Заонежского района стало известно о расстреле депутата Кузарандского сельсовета Мухиной Татьяны Андреевны. Последние дни этой отважной женщины прошли в плену белофиннов - она находилась под усиленной охраной в здании школы. Допросы Татьяны Андреевны превращались в избиения и пытки. Сумев вырваться из рук пленителей, она попыталась сбежать, но была смертельно ранена на улице. Затем Татьяну Андреевну вернули под стражу и расстреляли. Тело убитой передали ее матери, которую не пропускали к дочери, пока та была жива, и приказали зарыть. При этом фашисты озвучили требование выполнить их указание таким образом, чтобы о произошедшем не узнал никто из родственников или знакомых.

Насаждая повсеместно чувство ужаса, оккупанты требовали от захваченных безропотности и замалчивания. В августе 1942 года колхозница из деревни Липовицы сообщила: «Население недовольно белофиннами и ждет с нетерпением прихода Красной Армии. О плохой жизни говорить нельзя. За малейшее проявление недовольства запарывают до полусмерти».

Нарушение колхозного строя стало одной из приоритетных задач финской армии, хотя, как принято считать, именно колхозы способствовали развитию культурной и состоятельной жизни карело-финского народа. Захватчики открыто грабили колхозную собственность, уводили скотину и отбирали хлеб, заявляя, что все это - от сельскохозяйственных орудий и теплых вещей до животных и техники - военные трофеи.

Однако даже такое проявление жестокости оказалось не самой страшной трагедией для народа, ведь финские налетчики, подражая нацистам Германии, похищали и людей, которых угоняли на каторжные работы в глубокие тылы Финляндии. Масштабы такой практики оказались чрезвычайно велики. К примеру, за один год оккупации только из небольшого карельского села Паданы захватчики похитили 23-х девушек, которые впоследствии были проданы в Финляндии для рабского труда.

Если в крестьянский дом заявлялись гитлеровские пособники, хозяин мог рассчитывать только на то, что грабители оставят ему трехмесячный запас зерна, что следует из приказа по управлению районом Шуньга. Для личного пользования крестьянам предлагали мизерные участки, не благоприятствующие земледелию. Эти участки колхозники могли увеличить, однако дополнительную землю и лошадей необходимо было отрабатывать, выполняя указания Военного Управления. Еще одной издевкой стал тот факт, что в соответствующем договоре об аренде дополнительной земли не прописывались сроки пользования, а потому освоенные крестьянские участки могли быть мгновенно изъяты.

Само собой, такое положение дел привело к страшному и затяжному голоду. В этот период простые люди пытались спастись, примешивая к своему хлебу древесную кору и мох.

Породив своими поступками народную ненависть по отношению к себе же, оккупанты предпринимали меры к ее ослаблению. В частности, они пытались распространить идею о том, что являются «друзьями» и «освободителями» карелов, для чего представителей финно-угорских народов лучше снабжали хлебом и денежными средствами.

Все приведенные сведения, которые впоследствии были представлены Верховному суду Республики Карелия, позволяют заключить, что главной профессиями финских захватчиков во время их нахождения на карельских землях, стали грабеж и вымогательство.