Алиса всегда поражала меня своей непредсказуемостью и резкими переменами взглядов

— Ты можешь объяснить, что случилось? — спросила я брата, увидев его потерянное лицо.

— Алиса, как обычно, закатила скандал. Теперь Новый год у вас она встречать не хочет. Все из-за елки, — ответил он, качая головой.

— Из-за елки? — не скрывая удивления, уточнила я. — А что с елкой не так?

— Натуральная она. По мнению Алисы, мы моральные уроды, раз поддерживаем вырубку лесов, — с горечью произнес брат.

— Честно, Серега, не понимаю, как ты с ней справляешься. Эти загоны из ниоткуда… Это же нужно иметь железные нервы.

— Люблю ее, вот и терплю, — слабо улыбнулся он.

Разница в возрасте между мной и Алисой всего десять лет, но, порой, кажется, что разговариваю с ребенком. Например, наш первый ужин, когда она пришла в гости с Серегой, запомнился надолго.

— Что это? — воскликнула она тогда, едва взглянув на стол.

— Ужин? А ничего, что тут трупы? Как можно быть такими бессознательными? — ее голос звенел от негодования.

Мы с мужем переглянулись, но старались держать себя в руках. Аппетит у нас такими словами не испортишь, но поведение многое говорит о человеке. Алиса же не унималась, сводя разговор к тому, что употребление мяса — это признак дикости.

— Ты серьезно? — не выдержала я, когда она в десятый раз повторила одну и ту же мысль.

— Серьезно. И вам стоит об этом задуматься, — заявила она, едва притронувшись к еде.

К маю все ее «принципы» растаяли. На шашлыках Алиса ела так, будто ничего вкуснее в жизни не пробовала. Мне хотелось спросить: «А как же каменный век?», но я промолчала. Молодая, горячая, увлекающаяся — что с нее взять?

Теперь вот новая волна увлечений: экология. Как только брат выдерживает все эти качели, остается загадкой. Но меня это не перестает удивлять.

— Что, и пластик больше не сортирует? — усмехнулся он, кивая в сторону контейнера для вторсырья.

— Не сортирует. Говорит, это бессмысленно. Хотя именно она нас к этому приучила, — я пожала плечами.

Когда Алиса только начала говорить об осознанном потреблении, я даже поверила в ее идеи. Мы с мужем стали сортировать мусор, перешли на многоразовые сумки. А потом…

Потом ее энтузиазм угас. У нее так всегда. Теперь вот живые елки стали врагом номер один.

Недавно она устроила сцену прямо у нас дома.

— Это дерево могло жить, расти, выделять кислород! А вы что сделали? Вы его убили! — возмущалась она, увидев нашу елку. Ее лицо побагровело от гнева.

— Алиса, оно уже срублено. Раз так, пусть хотя бы создаст праздничное настроение, — попыталась я объяснить.

— Если бы не такие, как вы, деревья бы не рубили! Нет спроса — нет предложения! — парировала она, словно учительница на уроке экологии.

— Ладно, у нас Новый год, — вздохнула я, провожая их. — А вы как праздновать будете?

— Не с вами, это точно, — бросила Алиса через плечо. — Нам неприятно находиться рядом с такими бессознательными людьми.

Брат кивнул, хотя выглядел так, будто ему самому хочется остаться. Но слово Алисы — закон.

Честно, отсутствие этой дамы на нашем празднике меня только обрадовало. Жаль брата, но что поделаешь? Сам сделал выбор. Временами я думаю: если бы мама была жива, Алисе было бы нелегко. Она бы точно не стерпела всех этих выдумок.

— Ну, что ж, — подвела я итог мужу, пока ставила на стол горячий чай. — Новый год пройдет спокойно. Как думаешь, до чего она доберется после елок?

— Ставлю на борьбу с лунным светом, — засмеялся он.

Я улыбнулась. С Алисой предугадать новое увлечение все равно, что пытаться поймать ветер.