Дочь начала мною манипулировать из-за свекрови

— Мама, ты меня любишь? — спросила Полина как-то вечером, глядя на меня с вызовом.

— Конечно, люблю, — ответила я, хотя уже почувствовала, что разговор пойдет в неприятное русло.

— Но ты любишь его больше, — с ноткой обиды продолжила она, кивая в сторону Леши.

Я уже устала от таких разговоров. Полина была взрослой женщиной, матерью, а вела себя так, словно ей всё ещё семь. Но я не собиралась поддаваться на её манипуляции. Время детских обид давно прошло, а она все ещё пыталась захватить всё внимание на себя.

Полина — моя старшая дочь. Ей было семь, когда родился её брат, Алексей. С самого начала ей было сложно принять его, хотя мы с мужем делали всё, чтобы показать, что любим обоих одинаково. Но сколько бы мы ни старались, Полина всегда чувствовала себя обделенной.

— Ты же понимаешь, что я люблю вас обоих? — не уставала я повторять.

— Конечно, но почему-то всё для него, — отвечала она, закатывая глаза.

Особая благодарность за это Полинино поведение, конечно, принадлежала моей свекрови. Она сразу же была против второго ребёнка. Ещё во время беременности она твердила: 
— Зачем вам ещё один? Полина останется без внимания, она будет страдать.

Эти слова она повторяла не только нам, но и Полине. И, как оказалось, очень эффективно. В голове у дочери зародились страхи и обиды, и с ними уже было тяжело бороться.

векровь рассказывала ей, что игрушки отдадут малышу, вещи выбросят, а всё время теперь будет уделено только брату. Полина слушала это со слезами на глазах.

Когда я впервые услышала всё это от дочери, внутри меня закипела злость. Хотелось немедленно отправиться к свекрови и высказать ей всё, что я думаю о её «советах». Муж, к счастью, взял на себя эту задачу:

— Оставь её мне. Я сам поговорю с мамой, — успокаивал он меня.

Но ущерб уже был нанесён. Полина, как заколдованная, начала видеть в каждом нашем поступке подтверждение слов бабушки. Например, как-то мы решили выбросить её старые сломанные игрушки.

— Это всё из-за нового ребёнка! — в слезах кричала Полина.

Даже когда я была занята заботой о младенце, она воспринимала это как доказательство того, что я её больше не люблю. Она называла Лёшу «новый ребёнок» около двух лет. Мы пытались всё исправить: я разговаривала с ней, пыталась уделять ей внимание, читала книги, играла... Но этого было недостаточно.

— Ты всё равно больше с ним, — снова и снова говорила она.

Полине нужно было наше всё внимание. Даже если мы просто сидели с ней в комнате, она хотела, чтобы в это время мы не смотрели на Лёшу. Ей важно было чувствовать, что она на первом месте. Но с рождением второго ребёнка такой возможности уже не было. 

— Пойми, мы любим тебя так же, как и Лёшу, — часто повторял муж.

Но слова не могли перекрыть те обиды, которые засели у неё в сердце благодаря свекрови.

Тот день, когда Полина снова поставила меня перед выбором, был решающим. Она хотела, чтобы я выбрала её — так, как делала это раньше. Но я больше не могла идти на поводу её капризов.

— Полина, ты взрослая женщина. Ты мать. Время ревности прошло. Лёша — твой брат, и это не изменится, — сказала я спокойно, но твёрдо.

Дочь молча смотрела на меня. Кажется, это было не то, чего она ожидала.

— Мам, ты же меня любишь? — снова услышала я знакомую фразу от Полины.

— Конечно, люблю, — спокойно ответила я.

— Тогда отдай мне квартиру, — сказала она, с детской непосредственностью, хотя ей уже двадцать шесть лет.

Манипуляции, которые дочь научилась использовать ещё в детстве, остались с ней до сих пор. И я уверена, что без свекрови тут не обошлось. Именно она когда-то вложила в голову Полины фразу "если ты меня любишь, то". С тех пор отказ для неё всегда означал одно — нелюбовь.

Полина замужем два года, у неё маленький сын, но ревность к Лёше, моему младшему, никуда не делась. И попытки манипулировать мной — тоже.

Недавно мне досталась квартира от сестры бабушки. Я много лет ухаживала за ней, поэтому завещание не стало для меня сюрпризом. Нам с мужем квартира не нужна — своё жильё мы уже купили. Поэтому я решила продать её и поделить деньги между детьми: Полина с семьёй копит на ипотеку, а Лёше сейчас нужна поддержка, он учится в другом городе.

— Мам, что ты собираешься делать с квартирой? — не выдержала Полина, узнав, что квартира досталась мне.

— Продам и поделю деньги между вами с Лёшей, — ответила я честно.

Дочь нахмурилась:

— Это нечестно! Лёше всего двадцать, у него ни семьи, ни детей, а у меня уже семья. Мне нужнее!

Я понимала, к чему это идёт. Она хотела квартиру для себя.

— Если ты меня любишь, отдай квартиру мне, — с вызовом произнесла она.

— Полина, у меня два ребёнка, — напомнила я. — И я хочу, чтобы деньги достались вам обоим.

Тут шантаж вышел на новый уровень.

— Ну, раз на меня тебе всё равно, пожалей хотя бы внучку! Ты хочешь, чтобы она всё детство по съёмным квартирам скиталась?

— Если вы с мужем вложите деньги в ипотеку, проблем не будет, — спокойно парировала я.
Полина взорвалась:
— Зачем ипотека, когда уже есть готовая квартира? Ремонт сделай — и живи!

Но меня её шантаж давно не трогает. Я привыкла ещё с её детства. Тогда она тоже пыталась всеми силами получить больше внимания, больше любви, чем брат.

— Понятно. Всё ясно, — с сарказмом протянула она. — Лёшенька тебе дорог, а дочь и внучка - безразличны.

Я вздохнула. Она ведь знала, что это не так. Но сейчас ей было важно выбить себе максимум. А дальше что? Скажет своему сыну, какая у него плохая бабушка?

— Полина, — сказала я спокойно, — это решение справедливое. И от твоих обид никому лучше не станет.