Дочь не понимала, зачем мы тратили деньги на лечение отца

Мы с мужем растили свою дочь, Лену, как могли, и до сих пор я думала, что мы вырастили достойного человека. Но теперь я понимаю — мы с ним, к своему ужасу, воспитали эгоистичное чудовище.

Недавно дочь ошарашила меня жестокими словами:

— Ну и зачем было тратить деньги на лечение? Папа всё равно ушел! — в её голосе звучало раздражение. — Эти два года жизни не стоят того, чтобы мы пожертвовали квартирой. Теперь у меня нет ни отца, ни жилья!

Я была в шоке. Мы с мужем решили продать квартиру, чтобы оплатить дорогое лечение, и я считала, что, хотя бы временно, это было правильное решение. Но Лена так не думала.

Леночку я родила через десять лет после свадьбы. Долгие годы мы пытались завести ребёнка. Мы обошли всех врачей, молились в храмах, и всё было тщетно. Я уже почти решилась обратиться к знахарям, но мама меня остановила:

— Не гневи Бога, — строго говорила она. — Если детей вам не дано, значит, такова воля Божья.

Но однажды чудо случилось. Я забеременела. Мы с мужем были на седьмом небе от счастья. Рождение Лены стало для нас настоящим благословением. Весь наш мир закрутился вокруг неё.

— Ты помнишь, как мы её ждали? — с теплотой вспоминал муж, когда Лена была маленькой.

— Конечно, — улыбалась я. — Мы делали всё, чтобы она ни в чём не нуждалась.

Мы работали день и ночь, чтобы у Лены было всё самое лучшее. Муж буквально сдувал с неё пылинки, готов был всё для неё сделать. Лена всегда была папиной любимицей. У них были свои секреты, они часто что-то обсуждали за моей спиной. И если я хоть немного пыталась её пожурить, муж вставал за неё горой:

— Оставь её, пусть будет счастливой!

— Но она должна понимать, что есть границы, — пыталась возразить я.

Мы старались воспитать её правильно, объясняли, что такое добро и зло, когда было нужно — наказывали. Но никогда не поднимали на неё руку. Мне казалось, что это садизм. Я думала, что мы растим доброго и порядочного человека.

Но всё изменилось три года назад, когда муж заболел. Это было, как гром среди ясного неба. Муж всегда был здоров, максимум — простужался, а тут... диагноз был смертельным. Я была в отчаянии. Мы не могли просто сидеть и ждать. Решили, что будем бороться.

— Мы найдём деньги, мы его спасём! — твёрдо заявила я.

— Продадим квартиру, будем жить в арендованной, — поддержал меня муж.

Мы не раздумывали. Мы сделали всё, что могли, чтобы продлить его жизнь хотя бы на несколько лет. Я верила, что это правильно. Муж в итоге прожил ещё два года. Я была рядом с ним до последнего вздоха.

Но сейчас, услышав слова дочери, я поняла: неужели все наши жертвы оказались напрасными?

Лене тогда было двадцать. Уже взрослая девушка, не ребенок. Мы с мужем решили рассказать ей правду о болезни отца. Она имела право знать, что происходит. Но вдаваться в детали лечения не стали — сложно это, тяжело. Да и Лена училась в другом городе, не хотели нагружать её лишними переживаниями.

Мы начали с того, что потратили все наши личные накопления — это были деньги "на старость". Но их хватило ненадолго. Врачи, к счастью, видели позитивную динамику, и муж действительно почувствовал себя лучше. Тогда мы решились на следующий шаг — сняли деньги с другого счёта. Это был тот самый счет, где мы копили на квартиру для дочери. Хотели подарить её Лене на окончание университета.

— Давай попробуем, вдруг поможет, — сказал муж, когда мы обсуждали это решение.

— Конечно, попробуем, — поддержала я. — Если есть шанс, хоть маленький...

И действительно, мужу стало легче. Мы уже начали надеяться, что болезнь побеждена. Он вернулся к нормальной жизни, без постоянных больниц и аппаратов. Но врачи не спешили нас обнадеживать:

— Пока рано говорить о ремиссии, но динамика хорошая, — твердили они.

Несколько месяцев мы жили, как раньше, и казалось, что всё наладилось. Но потом всё рухнуло. Болезнь вернулась с новой силой, и мужа буквально сожгло за пару месяцев. Это было невыносимо — видеть, как он угасает, и ничего не мочь сделать. После похорон я была опустошена, разбита.

Мне хотелось найти утешение у Лены, ведь ей тоже тяжело. Всё-таки она всегда была папиной любимицей. Но вместо этого я столкнулась с холодной стеной. Дочь встретила меня не сочувствием, а раздражением.

— Так вы мне что, теперь квартиру не купите? — прямо спросила она, и я не поверила своим ушам.

— Леночка, мы же говорили... Деньги ушли на лечение отца... Мы ведь не могли по-другому! — пыталась я ей объяснить.

Но Лена только злилась:

— И папы нет, и квартиры теперь тоже! Отлично! Столько денег на ветер выбросили! И что получили? Два жалких года? Оно того стоило?!

Её слова были, как нож в сердце. Это было не шоком, не защитной реакцией. Я видела — она действительно считала, что мы зря потратили деньги.

Я не выдержала:

— Как ты можешь так говорить? — в отчаянии выкрикнула я.

— А как мне думать?! — она кричала мне в лицо. — Вы же обещали мне эту квартиру!

И тогда я её ударила. Просто влепила пощёчину. Никогда раньше я не поднимала руку на своего ребёнка, но в тот момент что-то во мне сломалось. Я не жалела об этом.

— Ты мне больше не дочь, — тихо сказала я, отходя от неё. — Та Лена, которую я знала, никогда бы так не сказала.

Лена молча смотрела на меня, и в её взгляде было холодное, злое непонимание.