Хотела взять взаймы у мужа, а он отказал и посоветовал обратиться в банк

Мы всегда делили деньги. С первого года брака. Иван тогда сказал: «Так проще — каждый сам за себя, никаких обид». Я согласилась, потому что гордилась своей независимостью. Две зарплаты, два счета, два кошелька в прихожей. Даже продукты покупали по очереди, помечая в блокноте: «Иван — молоко, Злата — хлеб».  

До сегодняшнего дня это работало.  

Моей маме потребовалась операция — срочно, но не по ОМС. Врач назвал сумму, от которой у меня перехватило дыхание. Моих накоплений хватало на половину. Коллеги, подруги, кредитка — я мысленно перебирала варианты, когда вдруг осознала: у Ивана есть эти деньги. На его счету всегда лежал неприкосновенный запас.  

Решилась говорить вечером, за ужином. Он резал стейк, я вертела вилкой в салате.  

— Ваня, мне нужно триста тысяч. Взаймы.  

Нож скрипнул по тарелке. Он поднял глаза, будто я заговорила на непонятном языке.  

— У тебя же есть свой депозит.  

— Половину уже сняла. Маме операция в четверг…  

Он отодвинул тарелку, вытер губы салфеткой. Знакомый жест — так он всегда делал перед серьезными разговорами.  

— Злат, ты знаешь мои принципы. Смешивать финансы — путь к конфликтам.  

— Это не новый телевизор, Ваня! Речь о жизни!  

— Тогда тем более тебе стоит обратиться в банк. — Его голос звучал спокойно, как будто он объяснял клиенту условия кредита. — Я помогу выбрать выгодную ставку.  

У меня дрожали руки. Я сжимала край стола, чтобы не вскрикнуть. Но гордость оказалась сильнее. Встала, не допив чай.  

Ночью лежала и вспоминала, как два года назад Иван купил себе новую акустику за полмиллиона. Я тогда пошутила: «Хоть соседей предупредил, что будешь рок включать?». Он обнял меня: «Зато ты можешь слушать концерты, не выходя из дома!». Не предложил разделить стоимость — да я и не ждала.  

Утром позвонила в три банка. Менеджеры вежливо спрашивали о цели кредита. Когда я говорила «операция матери», в голосах появлялись нотки дежурного сочувствия. Иван, как и обещал, прислал сравнение процентных ставок. Без комментариев.  

Кредит одобрили быстро. Пока оформляла документы, думала о его «неприкосновенном запасе». Он ведь копил не на себя — на нас. Или я ошиблась?  

Вечером зашла в его кабинет. Он сидел за компьютером, на экране — графики курсов валют.  

— Спасибо за помощь с банком. — Сделала паузу, надеясь, что он услышит дрожь в голосе.  

— Всегда пожалуйста. — Он повернулся, улыбнулся. Как коллеге после удачной сделки.  

— А если бы это был твой черный день? — не удержалась я. — Попросил бы меня о помощи?  

Его брови поползли вверх.

 
— Мы же договорились не вести себя как иждивенцы.  

В тот момент я поняла: наш «раздельный бюджет» давно перерос в раздельную жизнь. Он охранял свою территорию не только в кошельке.  

Сейчас мама уже в палате, все прошло хорошо. Возвращаю кредит по графику. Иван старается быть внимательным: приносит кофе в постель, предлагает съездить на выходные. Но его прикосновения стали чужими. Вчера он обнял меня за плечи, а я невольно отстранилась — будто между нами образовалась стена из тех самых трехсот тысяч.  

Он спросил: «Ты все еще злишься?». Я промолчала. Что ответить? Что обида — это не злость. Это когда понимаешь, что твоя боль для другого — просто пункт в договоре.  

Простить? Не знаю. Слишком свежа рана. Но и уйти не могу — слишком много лет вместе.