– Как ты ее терпишь, я бы на твоем месте давно ушла, – сказала свекровь мужу, не стесняясь меня

Она произнесла это так легко и непринужденно. Свекровь сидела в кресле, её взгляд скользнул по мне, задержался на сыне, и губы сложились в тонкую полоску неодобрения.  

— Как ты её терпишь? Я бы на твоём месте давно ушла.  

Его мать всегда говорила, что думала. В этом была её «честность», которую она считала добродетелью. Но сегодня эти слова повисли в воздухе тяжелее обычного. Я ждала, что ответит Денис. Он сидел напротив, его пальцы нервно перебирали край диванной подушки. Молчал. Всего пару секунд, но их хватило, чтобы сердце упало куда-то вниз, к подошвам, холодным от напряжения.  

— Мам, — наконец начал он, но я уже встала.  
— Мне нужно подышать, — сказала я, больше себе, чем им.  

Улица встретила резким ветром. Я шла, не разбирая пути, пока не упёрлась в парковую скамейку. Здесь мы с Денисом когда-то смеялись, гоняясь за опавшими листьями. Теперь они хрустели под ногами, напоминая о хрупкости.  

Его молчание резануло не впервые. В первый год брака я списывала это на стресс: новая работа, ипотека. Потом — на усталость. «Он просто не конфликтный», — убеждала я себя, когда свекровь критиковала мою карьеру («Настоящие женщины рожают детей, а не сидят в офисах») или мои духи («Пахнет дешёвкой»). Денис отмалчивался, делая вид, что погружён в телефон. Я ждала, что однажды он заступится. Сегодня поняла — не дождусь.  

Возвращаясь, я заметила его у подъезда. Он курил, чего не делал уже два года.  
— Прости, — пробурчал он, не глядя. — Она же не хотела…  
— Обидеть? — перебила я. — Да нет, конечно. Она просто делится мнением. Как всегда.  

Он потушил окурок подошвой.  
— Ты же знаешь, какая она. Не принимай близко...  
— Близко? — голос стал громче. — Это наша жизнь, Денис! Не её. Ты хоть раз сказал ей, что это неприемлемо?  

Он потёр переносицу.  
— Она не изменится. Зачем ссориться?  

В его глазах читалось оправдание, но для меня это стало щелчком. В голове пронеслось: свадьба, её комментарий о моём платье («Белый цвет полнит»), его смешок. Ремонт, который она назвала «безвкусицей», а он пожал плечами: «Мама разбирается в дизайне». Каждый раз — я одна против её «честности» и его равнодушия.  

— Знаешь, — я сделала шаг назад, — я думала, мы семья. Но, видимо, ты в другой семье.  
— Это несправедливо, — прошептал он.  
— Несправедливо? — рассмеялась я горько. — Ты позволяешь ей резать меня каждый раз, а потом ждёшь, что я просто закрою раны и вернусь? Нет. Больше не буду.  

На следующий день свекровь приехала без звонка. Увидев чемодан у двери, она подняла бровь:  
— Собираешься в отпуск?  
— В постоянный, — ответила я, не отрываясь от упаковки вещей.  
— О, — она усмехнулась. — Драма?  
— Свобода, — поправила я. — Вы с Денисом так похожи: боитесь конфликтов. Но я научилась у тебя — честности.  

Она хотела что-то сказать, но я продолжила:  
— Скажи ему, что я ушла. Думаю, он предпочтёт, чтобы это сделала ты.  

Дверь закрылась за мной тихо. В такси я достала телефон. Одно непрочитанное сообщение: «Давай поговорим». Я удалила его.  

Иногда молчание после чьих-то слов говорит громче крика.