– Мам, давай мы сами разменяем твою квартиру, – предложил неожиданно зять, когда узнал, что я собираюсь переезжать

— Мам, давай мы сами разменяем твою квартиру, — произнес зять Михаил, будто предлагал помочь донести сумки. Мы пили чай на кухне, когда я обмолвилась о переезде. Лена, моя дочь, тут же заулыбалась, а я почувствовала, как в воздухе запахло не просто заботой.  

— Зачем? — спокойно спросила я, отодвигая чашку.  
— Ну, рынок сейчас сложный, мошенников полно. Мы с Леной присмотрим за сделкой, найдем надежных покупателей… — он говорил гладко, как в рекламном ролике.  
— Надежных? Или своих? — улыбнулась я, поймав взгляд дочери. Лена потупилась.  

Михаил замер, словно кот перед прыжком. Я знала этого кота десять лет — с тех пор, как он увел мою девочку под венец, обещая ей море в кредит. Но сейчас речь шла не о микрозайме, а о моей трешке в центре, купленной еще с покойным мужем за годы трудовых сбережений.  

— Ну, мам… — начал он, но я остановила.  
— Завтра приду с документами. Посмотрим ваших «покупателей», — сказала я, предвидя заранее, что будет.  

На следующее утро, вместо звонка Михаилу, я отправилась к риелтору. Анжела, женщина в строгом костюме, назвала сумму, которую даже я не ожидала услышать.  

— Рынок взлетел, ваша квартира — золотое дно, — улыбнулась она.  
— А если продать через знакомых? — спросила я невинно.  
— Знакомые скинут треть цены, чтобы перепродать. Частая схема, — пожала она плечами.  

Вечером я пригласила Лену и Михаила на ужин. Он явился с папкой, полной бумаг, и глазами, блестящими от предвкушения.  

— Мам, вот договор. Наш друг готов купить за 15 миллионов, — он протянул листы, но я не взяла их.  
— Странно, — сказала я, доставая отчет Анжелы, — сегодня мне оценили в 22.  

Лена ахнула, Михаил побледнел.  

— Друг, говоришь? — продолжала я, наливая чай. — Интересно, сколько он тебе отстегнет за скидку в семь миллионов?  
— Мам, это недоразумение… — залепетал зять, но я перебила:  
— Недоразумение — это когда я поверю, что ты хотел помочь.  

Лена вскочила:  
— Миш, ты что, обманывал нас?!  

Он замер, не зная, что делать. Я встала, подошла к дочери, обняла:  
— Дочка, запомни: алчность — плохой советчик. А ты, — повернулась к зятю, — попробуй заработать сам, а не карманы старушек опустошать.  

Квартиру я продала через месяц за 21,5 миллиона. Анжела нашла семью с двумя детьми — они мечтали о центре. Перед переездом я устроила прощальный ужин. Лена пришла одна.  

— Михаил в командировке, — соврала она.  
— Не защищай его, — вздохнула я. — Пусть считает деньги в своем кармане. 

Она засмеялась сквозь слезы. Мы говорили до полуночи, как в ее детстве.  

На прощание я вручила конверт:  
— Это тебе. Не ему.  
— Мам, я не могу…  
— Можешь. Купите дачу, растите детей на воздухе. А Михаилу скажи, что теща передала: авантюры — не бизнес.  

Сейчас живу в уютной двушке у парка. Лена навещает с внуками. Михаил здоровается учтиво, глаза отводит в сторону. Иногда ловлю себя на мысли, что жалею его: он так и не понял, что настоящая выгода — не в деньгах, а в тех, кто верит тебе, несмотря ни на что.