Мне надоело оплачивать твои хотелки, — возмутился муж, — с этого дня разделяем бюджет

Мы с Арсением прожили шесть лет, и всё это время я считала наши финансы общим делом. Он работал веб-разработчиком, я — сммщиком на фрилансе. Зарабатывала меньше, но компенсировала свободным графиком: успевала готовить, возить сына в сад, следить за бытом. Арсений называл это «твоим бесценным вкладом», пока в один день не передумал.  

Перелом случился после моего спонтанного подарка маме — билетов в санаторий. «Зачем ей это? Ты же знаешь, копим на ипотеку!» — возмутился он. Я пыталась объяснить, что мама помогала с ребёнком весь прошлый год, но он отмахнулся: «Твои хотелки дорого нам обходятся». Тогда я не поняла, что это было начало.  

Через неделю он положил на стол распечатанную таблицу.  

Я прочитала колонки: его зарплата, мои доходы, графа «Личные расходы жены» с красным минусом. В списке были курсы сына по английскому, мои кроссовки для зала и даже прокладки.  

— Ты серьёзно? — спросила я, тыча пальцем в строчку «Детское питание». — Это тоже моя «хотелка»?  
— Ты выбрала дорогой бренд, — пожал плечами он. — Могли брать дешевле.  

До этого момента я не планировала ругаться. Но его спокойный тон, будто он обсуждал погоду, вывел меня из оцепенения.  

Два дня я собирала данные. Распечатала график моего рабочего времени: 4 часа в день — заказы, остальное — дом, ребёнок, стирка его вещей и ужины. Посчитала почасовую ставку уборщицы, няни и повара в нашем районе. Сложила цифры.  

Вечером положила перед ним два листа.  
— Первый — твои «лишние» траты за год. Виски по пятницам — 12 000 в месяц. Игра в покер — около 20 000. Новый гаджет, хотя старый работал — 70 000.  

Он нахмурился, но я продолжила:  
— Второй лист — стоимость моего труда. 40 часов в неделю на быт — это 160 000 в месяц по рыночным расценкам. Ты готов платить?  
— Это бред! — он засмеялся, но смех был нервным. — Ты же не нанятая работница!  
— Именно. Я — жена, которая экономит тебе эти деньги. Но если ты хочешь разделить всё по-бизнесменски, давай. Плати мне за мой труд, а я буду копить на свои «хотелки».  

Арсений покраснел. Он не ожидал, что я перейду в контратаку с цифрами вместо слёз.  
— Я… я просто хотел дисциплины, — пробормотал он.  
— Дисциплина начинается с честности. Ты требуешь от меня отчёта за каждый рубль, но свои траты прячешь за ширмой «рабочих встреч».  

Он потянулся за сигаретой, но я продолжила:  
— И да, пока мы говорим, твой сын спит в той самой пижаме, которую ты назвал «ненужной тратой». Но если хочешь, завтра отвезу её обратно. И объясню ему, что папа решил, что его сон — роскошь.  

Арсений резко встал, швырнув сигарету в урну.  
— Хватит! Ты всё перекручиваешь!  
— Нет. Я просто говорю на твоём языке. Цифр.  

— Ладно, — сказал он. — Давай попробуем вести бюджет вместе. Но без этих... — он махнул рукой в сторону моих расчётов.  
— Без лицемерия? — уточнила я.  

Он кивнул. С тех пор мы не делим счета, а составляем их вдвоём. Его покерные вечера теперь раз в месяц, мой «фонд мамы» — неприкосновенен.  

Иногда, когда он задерживается на работе, я отправляю ему фото сына в новой пижаме с подписью: «Спасибо за семейный бюджет». Он присылает смайлик с очками.