Мой мужчина решил, что я не имею права воспитывать его сына

Знаете, как бывает? Начинаешь ругаться из-за одной ерунды, а заканчиваешь тем, что рушится всё. Вот у нас так и вышло. Поспорили из-за мелочи, а закончили… в общем, теперь мне есть о чем подумать. Серьёзно так подумать.
История-то у меня стандартная, в принципе. Вышла я замуж за мужчину, который уже был когда-то женат. Осталась у него от прошлой жизни бывшая жена и сын. Ну, алименты он исправно платил, я знала. Пока встречались, я особо не замечала, чтобы он с ребенком часами трещал по телефону или каждые выходные мчал к нему. Меня это, если честно, вполне устраивало. Я сама себе зарабатываю, мне мужчина для души был нужен, а не для кошелька. Поэтому перспектива ещё лет восемь алиментов меня не пугала ни капли.
Он переехал ко мне, потому что своей жилплощади не было – ипотечную квартиру оставил бывшей, переписав долю на сына. И началась у нас сказка. Целый год! Путешествовали, ужинали при свечах, смотрели кино под пледом. О том, что у него есть ребёнок, мне напоминали только платежи в банковском приложении. Я уже и думать забыла.

Но однажды раздался звонок. У бывшей что-то случилось – то ли срочная командировка, то ли ещё какие дела. Короче, муж подходит ко мне с таким деловым видом:
—Милая, мне надо Сашу на неделю забрать. Ты не против?
Спрашивает, а взгляд такой, что ответ уже известен. Машина уже заведена, сумка собрана. Ну, я и согласилась. Ребёнок же не виноват. Решила: неделю как-нибудь перетерпим. Он же не грудничок, в конце-то концов, одиннадцать лет уже. Ан нет! Не знала я, во что ввязалась.
Мальчик приехал и… скажем так, с гигиеной у них была явная нелюбовь. Не скажешь «иди помойся» – будет ходить, пока воздух не станет вязким. В одиннадцать-то лет! За столом – отдельный концерт.
—Я это не буду, — заявляет, отодвигая тарелку с моей гречей и тушенкой.
—Почему? Это вкусно!
—Не буду и всё.

Я два дня терпела, на третий сдала этот фронт мужу:
—Вот, корми своего привереду сам. Я даже знать не хочу, как ты это будешь делать. Чипсами, что ли, закупаться.
Меня грела одна мысль: неделя, всего семь дней, и моя тихая, спокойная жизнь вернётся. Как же я ошибалаcь! С той самой недели что-то перещелкнуло. Теперь этот ребёнок у нас почти каждые выходные. И лучше себя вести он не стал. Если в первый раз я старалась не лезть, просто улыбаться и варить ему макароны, то теперь пришлось включать режим строгой тёти.
Ну, а кому понравится, когда по его собственной квартире разгуливает вонючий поросенок, который ещё и хамит? Недавно сделала ему замечание за разбросанные носки, а он так глазами сверкнул и такую фразу в мой адрес выдал, что я обомлела. Вечером пришла к мужу на разборки.
Я и раньше намекала, что поведение сына оставляет желать лучшего. Он отмахивался:
—Да он просто привыкает, Миш. Новая обстановка, вот и ведёт себя вызывающе. Осядется, присмиреет.

В тот вечер я уже не намекала. Я потребовала.
—Слушай, твой сын совсем обнаглел! Он уже мне хамит в открытую. Я не требую любви, но базовые правила в моём же доме – это обязательно!
А он посмотрел на меня холодно таким взглядом и выдает:
—А мой ребёнок и не должен тебя уважать. Ты ему никто.
У меня в голове что-то щёлкнуло. Я ему:
—Как это никто? Я хозяйка в этой квартире! И пока он здесь, он должен соблюдать правила.
—Не лезь к нему, — оборвал он меня. — У него есть мать и есть я. Нас достаточно, чтобы его воспитывать.
Тут у меня окончательно сорвало крышу.
—Да что вы там воспитали-то?! Мальчик даже нижнее белье меняет, только если ему пригрозить! Из-под палки всё! Воняет, за столом ведёт себя как свинья! Какое уж тут воспитание!
Ну и понеслось. Он в меня всеми грехами, которые копил, наверное, а я ему – ответочку. В итоге, трясясь от злости, я указала на дверь:
—Собирай свои вещи, бери за руку своего ненаглядного сыночка и катись из моей квартиры куда подальше! Чтобы духу вашего здесь не было!
Они ушли. А через день он звонить начал. Извиняется, говорит, погорячился, наговорил лишнего. Но знаете… Что-то во мне перегорело. Слишком много гадостей прозвучало. Пусть ищет себе другую дуру, которая будет и алименты его терпеть, и вонючего сына, и смирится с тем, что она в своем же доме – «никто». А я на такое не подписывалась.