Муж говорил, что платит алименты бывшей, но оказалось, что несколько лет деньги утекали в другом направлении

Мой муж, вернее, тот, кто скоро им перестанет быть, утверждает, что я преувеличила. Ну да, пустяк — целых три года он уверял меня, что исправно перечисляет деньги на содержание своего сына от первого брака, а на деле эти средства оседали в кошельке у его матери. И чего это я так взволновалась, узнав правду? 

Мы с Павлом поженились, когда мне было двадцать восемь. С первых же дней он честно предупредил, что треть его доходов будет уходить на алименты. Я отнеслась к этому с пониманием — дети превыше всего. Мы оба много работали, снимали небольшую квартиру и мечтали о собственном жилье. Его мать, Валентина Ивановна, постоянно намекала, что мы зря тратимся на аренду, мол, у нее большой дом и мы всегда можем там поселиться. Но я отказалась. У нее частенько гостил племянник Павла, не самый приятный тип, и я не хотела с ним пересекаться. 

Я сразу обозначила границы: его сын не должен появляться в нашем общем доме. Пусть встречаются где угодно — в парке, в кафе, мне было все равно. Впускать в свою жизнь чужого ребенка я не планировала. Павел легко согласился, без споров. 

Где-то к третьему году нашей жизни я стала замечать, что его вклад в наш общий бюджет заметно сократился. Он оправдывался новыми тратами: то сыну срочно понадобился дорогой логопед, то дорогостоящие курсы по программированию, то поездка в лагерь. Меня это настораживало. Выходило, что на наши с ним мечты у него оставалась жалкая треть зарплаты. А ведь мальчик был еще маленьким, и эта кабала растягивалась на долгие годы. 

— Но что я могу поделать? — разводил он руками. — Если я начну скандалить, она просто настроит ребенка против меня. Я не хочу терять связь с сыном. 

В моем воображении его бывшая жена рисовалась жадной и расчетливой особой, выжимающей из него все соки. Я ее возненавидела заочно. В конце концов, я решила сама поговорить с ней, чтобы прояснить ситуацию. 

Раздобыв номер, я позвонила. Женщина по имени Ирина удивилась, но согласилась на встречу. Я ехала, кипя от негодования, готовясь к схватке. Реальность оказалась иной. 

Выслушав мой гневный монолог, она лишь горько усмехнулась. 

— Павел? Алименты? Он ничего не платит уже года три. У судебных приставов на него дело заведено, но они разводят руками — официального дохода нет, имущества нет. Ищут, но не находят. 

— Но как же лагерь, курсы? — не унималась я. 

— Какие курсы? — она искренне недоумевала. — Его подарок на прошлый день рождения — это дешевый пластиковый робот. Хотите — спросите у Саши сами, как часто он видит отца. 

Мы поехали к ней. В скромной, но уютной квартире не было и намека на дорогие вещи. Мальчик, улыбаясь, подтвердил, что папа звонит нечасто, а в гости приезжал очень давно. 

Я ощущала себя полной дурой. Если не сыну, то куда уходили все эти деньги? 

— Спросите у его матушки, — пожала плечами Ирина. — Она всегда умела его обводить вокруг пальца. Мы с Павлом как раз из-за ее постоянного вмешательства и разошлись. 

Вернувшись домой, я устроила разборку. Сначала Павел гневался, что я полезла в его телефон, но под напором фактов сдался. Оказалось, алименты он действительно не платил, оправдывая это тем, что не хочет «кормить тунеядку». А все средства исправно переводил Валентине Ивановне. 

— Она же моя мать! Я обязан ей помогать, она не молодеет! — пытался он оправдаться. 

Ей пятьдесят шесть, и она прекрасно себя обеспечивает. А вот его сын… Теперь это его проблемы. Я уже подала на развод. Все наши скромные сбережения остаются мне — это справедливая плата за три года лжи. Пусть его «мужская обязанность» теперь кормит только его драгоценную маму.