Муж-подкаблучник хвастается друзьям, что все решения в семье принимает он

Сегодня Андрюша снова блистал перед друзьями. Сидели на кухне, пили пиво, говорили о ремонтах, машинах и, конечно, о  том, кто в доме хозяин. Я мыла посуду, слушая этот концерт мужского тщеславия. Как всегда, виртуозный. 

— Нет, ты пойми, — размахивал бутылкой мой супруг, его щеки порозовели от пива и самодовольства, — без моего твердого слова — ни шагу!

Вот буквально вчера: обсуждали отпуск. Жена: «Может, на море?» А я ей: «Нет, дорогая. Горы! Свежий воздух, трекинг!» И что ты думаешь? Поедем в горы! Потому что я сказал! 

Он громко хлопнул ладонью по столешнице, заставляя бутылки задрожать. Его приятели, Коля и Серега, кивали с почтительным удивлением. Я тихонько усмехнулась, вытирая тарелку. Да, вчера был разговор об отпуске. Да, я действительно сказала: «Может, на море? Андрюша, а ты что думаешь?» И да, он, надув щеки, изрек: «Горы!» А я, мило улыбнувшись, ответила: «Какая прекрасная идея! Ты всегда знаешь, что лучше для семьи. Закажи путевки в тот тур, который я тебе утром на почту прислала? Там как раз горный трекинг…» Он и заказал. Тот самый тур, который я месяц назад выбрала. 

— Или вот ремонт ванной! — продолжал Андрюша, входя во вкус. — Жена хотела розовый кафель, представляешь? Розовый! А я: «Никаких розовых глупостей! Классический бежевый, практично и солидно!» И что? Лежит теперь бежевый кафель! 

Я прикрыла глаза, вспоминая бесконечные вечера, когда я показывала ему образцы: «Дорогой, посмотри, вот этот розовый – мило?» Он морщился: «Нет, безвкусица!» «А этот ярко-синий?» «Выглядит дешево!» «О, а вот этот теплый бежевый? Кажется, такой благородный…» Он вгляделся: «Да… это другое дело. Вот этот бери». Как же он был доволен своим «выбором». 

— Главное — не сдаваться! — поучал Андрюша друзей, отхлебывая пива. — Женщины любят силу, уверенность! Надо показывать, кто тут главный. Не позволять собой вилять! 

«Вилять», — мысленно повторила я, аккуратно расставляя чистые тарелки в шкаф. Если бы он знал, сколько «его» блестящих решений было посеяно мной в его голову как осторожные предложения, податливые сомнения или вопросы, на которые есть только один «правильный» ответ.

Работа, садик для ребенка, даже марка стирального порошка — все проходило через тонкую фильтрацию моего «А как ты считаешь, милый?». 

Почему я это делаю? О, не из великой любви к манипуляциям. Просто это… эффективно. Это сохраняет мир. Ему нужно чувствовать себя главой семьи, могучим дубом, под сенью которого мы все укрываемся. Его эго требует этого ритуала. А мне? Мне нужно, чтобы дом был уютным, ребенок счастливым, а счета оплаченными вовремя. И чтобы мой муж был доволен собой и мной. 

Пусть он кричит друзьям о своих победах. Пусть хлопает себя по груди. Я знаю истинную цену его «решающему слову». Это слово — эхо моих тихих, продуманных решений, аккуратно поданных ему на блюдечке с голубой каемочкой. Это наш семейный танец, где он ведет с гордым видом, а я незаметно задаю ритм и направление. 

Друзья ушли. Андрюша, сияя от сознания собственной значимости, обнял меня: 

— Ну что, генеральша? Как тебе моя речь? Показал им, где раки зимуют! 

— Ты был великолепен, дорогой, — искренне улыбнулась я, гладя его по щеке. — Настоящий глава семьи. Пойдем, я тебе чайку заварю. Ты сегодня так много решал, устал наверное. 

Он довольно заурчал. И пока он пил чай, рассказывая, как Серега позавидовал его напору, я думала о завтрашнем дне. О том, как мягко подвести его к мысли, что машине пора на ТО. Надо будет сказать что-то вроде: «Милый, я слышала странный стук… Но ты же лучше разберешься, что делать». Он разберется. Обязательно. И снова почувствует себя героем. А я буду смотреть на него с обожанием. Это маленький театр, где мы оба играем свои роли на отлично. И занавес никогда не опустится.