– Мы остановимся в гостинице, а не у твоей мамы, – сказала я мужу перед поездкой

— Нет, мы не будем у нее останавливаться, — произнесла я, укладывая чемодан. Дмитрий замер у окна, словно не понимал меня. Его пальцы сжали штору, вытягивая складки. 

— Опять? — спросил он, не оборачиваясь. 
— В прошлый раз ты не мог спокойно спать в её квартире. Помнишь, как она стучала в дверь в шесть утра, чтобы накормить нас блинами?

Он вздохнул, кивнул. Помнил. Но в его молчании висело: «Она же стареет, ей одиноко». Я закрыла чемодан с щелчком. Одиночество — не повод превращать наш отпуск в спектакль, где я играю идеальную невестку.

Санкт-Петербург встретил нас дождем. Гостиница на Невском, номер с видом на канал: высокие потолки, белье с запахом свежести. Дмитрий молчал, пока я раскладывала вещи. 
— Хочешь, зайдем к маме завтра? — спросил он. 
— Конечно, — улыбнулась я.  

Когда мы пришли к Наталье Денисовне, она обняла Дмитрия, будто не видела вечность, а ко мне протянула щеку: сухую, холодную. 
— Зачем тратиться на гостиницу? — спросила она, разливая чай. — У меня ведь диван новый. 
— Мы хотели побыть вдвоём, — ответила я, ловя взгляд мужа. Он потупился.  

Наталья Денисовна не растерялась: 
— Ну, раз вы такие самостоятельные, тогда покажите мне город! Всю жизнь здесь живу, а в Эрмитаж лет двадцать не ходила.  

Дмитрий оживился: 
— Отличная идея! 
Я почувствовала раздражение. Мой план — прогулки на закате, ужины в тихих ресторанах — трещал по швам.  

На третий день я взбунтовалась. 
— Твоя мама присоединится к нам даже в бани Елисеева! — шипела я, пока Дмитрий брился. 
— Она хочет быть рядом, — пробормотал он, смывая пену. 
— Рядом? Она везде! Вчера в «Аврору» зашли — а она уже возле экскурсовода стоит, про «революционную славу» рассказывает!  

Он повернулся, капли воды скользили по подбородку: 
— Она пытается. 
— А я устала, — выдохнула я. — Мы здесь, чтобы увидеть город, а не играть в счастливую семью.  

Наталья Денисовна ждала нас у Казанского собора в плаще цвета питерского неба. 
— Сегодня идем в Летний сад! — объявила она. — Дмитрий в детстве там уток кормил. 
— Мама, — перебил он, — мы хотели... 
Я посмотрела на его сжатые кулаки, он боролся сам с собой. 
— Давайте вместе, — сказала я неожиданно для себя.  

Мы шли вдоль решётки сада, когда свекровь внезапно остановилась. 
— Вы правы насчёт гостиницы, — сказала она, глядя на скульптуру нимфы. — Я бы тоже не выдержала соседства со свекровью. 
Дмитрий закашлялся. Я замерла. 
— В молодости мы с мужем сбежали от его матери в Крым, — продолжила она, поправляя шляпку. — Две недели жили в палатке. Потом она мне месяц не звонила.  

Дождь начался снова, но Наталья Денисовна не спешила укрыться. 
— Вы похожи на меня, — добавила она, и в её голосе впервые прозвучала теплота. — Упрямые.  

Вечером, вернувшись в гостиницу, Дмитрий обнял меня у лифта. 
— Спасибо, — прошептал он. 
— За что? 
— За то, что сегодня... — Он не договорил, но я поняла.  

На прощание свекровь вручила мне чёрно-белое фото, где она, молодая, стоит у Исаакиевского собора с чемоданом. 
— Это мой первый побег, — усмехнулась она. — Храните.  

В самолёте я достала фото. Дмитрий спал, прислонившись к иллюминатору. Я представила, как через тридцать лет покажу эту карточку нашей невестке.