Наша дочь серьезно заболела, а муж в очередной раз нас подвел

Вот так всегда: утром идешь в поликлинику с банальным соплями, а к вечеру уже едешь в больницу на скорой, и мир переворачивается с ног на голову. У моей трехлетней Леночки обнаружили двухстороннюю пневмонию. Врач в поликлинике, посмотрев свежий рентген, ахнула и сразу набрала «03». Я сама не своя, руки трясутся, а дочка вся горит в огне и плачет тихонько, бедняжка. Никогда еще она так сильно не болела.
В приемном отделении меня, конечно, успокаивали.
—Мамочка, не паникуйте, — говорила усталая врач лет пятидесяти, снимая очки. — Всех вас, паникерш, тут перебывало. Вылечим. У нас тут не курорт, но справляемся.

Самое дурацкое — мы были абсолютно ни с чем. Ни зубной щетки, ни сменной одежды, ни любимой дочкиной пижамки с котиками. Первое, что я сделала, отправив Лену в палату под капельницу, — набрала мужа. С Игорем у нас… сложно. Скажем так, последний месяц был лучшим за все пять лет нашей совместной жизни. Он не пил. Целых тридцать пять дней! Это был абсолютный рекорд. А ведь обычно нашей главной проблемой был его запой. Он мог на несколько дней выпасть из реальности, а потом валялся в ногах и клялся, что больше никогда. Трезвый Игорь — это золотой человек: лучший папа, рукастый муж, душа компании. Но стоило ему сорваться, как включался какой-то двойник, мерзкий и эгоистичный.
— Дорогой, ты не представляешь, что тут творится, — почти запинаясь, выпалила я в трубку. — Нас забрали на скорой, пневмония у Лены, двухсторонняя. Срочно собери нам вещи: мою синюю сумку, детские пижамки, мои вещи, зарядку, все что найдешь… и привези, хорошо?

—Боже, конечно! Я сейчас как раз с работы выхожу, — в его голосе послышалось искреннее беспокойство. — Заеду домой, соберу все и сразу к вам. Держись, все будет хорошо.
На часах было около пяти. Я успокоилась. Ну вот, трудная ситуация, а он не пьет. Держится. Может, и правда началась новая жизнь.
Шесть вечера… семь… Восемь! Лена уснула, а его все нет. Я начала названивать. Трубку не брали. Сначала долгие гудки, а потом противный автоответчик: «Абонент временно недоступен». Меня начало трясти. Нет, только не это. Не может быть. Не сегодня.
Я обзвонила всех, кого могла. В итоге выручила подруга Катя, примчалась через час с огромным пакетом, набросала всего, что первое попалось под руку у меня дома.
—А Игорь? — спросила она, видя мое распаренное от слез лицо.
—Пропал, — односложно бросила я. — Спасибо тебе, без тебя я бы просто с ума сошла.

Всю ночь я не сомкнула глаз. Ворочалась на жесткой раскладушке рядом с дочкиной койкой и прислушивалась к каждому ее хрипу. А в голове стучало: «Где он? Ну что, сорвался? Опять его вынесло в запой?»
Утром, едва я задремала, зазвонил телефон. Незнакомый номер, но я сразу поняла — это он.
—Алло? — его голос был хриплым, заплетающимся, таким до боли знакомым. Таким «пьяным».
—Ты вообще в своем уме?! — прошипела я, стараясь не разбудить Лену. — Где ты был?! Ты обещал! Мы ночь без вещей просидели!
—Прости, солнышко, не получилось… — он тянул слова. — С работы пришел, голова раскалывалась, прилег на пять минут и вырубился. А телефон, видимо, сел… Я же не специально.
Вранье лилось из трубки такой густой и липкой патокой, что меня чуть не вырвало.
—Как тебе не стыдно?! — голос мой срывался на шепот от ярости. — Твоя дочь с воспалением легких тут лежит, а ты… Ты опять напился! Хватит врать! Я по голосу все понимаю!
—Да что ты выдумываешь! Я спал! — он попытался сделать голос тверже, но вышел только пьяный визг.
—Прекрати! — уже без сил сказала я. — Просто признайся. Что опять променял нас на бутылку. В самый нужный момент.

Последовала пауза. Я слышала его тяжелое дыхание.
—Прости… — наконец просипел он. — Я сейчас соберу все и примчусь.
—Не надо. Ничего нам уже не нужно. Абсолютно.
Я положила трубку. И отключила телефон. Потом подошла к окну. За стеклом был серый больничный двор, но я его не видела. Я видела только одно: сколько бы сил ты ни вкладывал в другого человека, он всегда может сделать свой выбор. И этот выбор — не ты. В самый сложный момент надеяться можно только на себя. И точка. Это было горько, обидно до слез, но это была правда.