– Не нравится моя еда? Идите есть в другое место! – выгнала свекровь из квартиры за деструктивную критику

Я разложила на столе салфетки, стараясь, чтобы всё выглядело аккуратно. Жареная картошка дымилась в большой сковороде, а на тарелке с зеленью я выложила кусочки запеченной рыбы — Сергей любил, когда «вкусно и сытно». Дети уже бегали вокруг стола, выпрашивая «хотя бы одну картошечку», когда в дверь позвонили. Свекровь решила  не нарушать свою традицию — визиты без предупреждения.  

— Ой, а вы уже ужинаете? — Валентина Петровна вошла в прихожую, окидывая стол взглядом санитарного инспектора. — Картошку-то как поджарила… Масла, наверное, полбутылки вылила?  

Она сняла пальто, бросила его на стул, будто это было её законное место, и подошла ближе. Двухлетняя Алиса потянулась к ней с криком «баба!», но свекровь лишь мельком погладила её по голове, устремившись к еде.  

— Серёженька, ты же холестерин проверял? — она ткнула вилкой в картошку, поднимая хрустящий ломтик. — Посмотри, как масло стекает… Это же яд!  

Мой муж, будто заранее приготовившись к роли невидимки, уткнулся в телефон. Я чувствовала, что в этом раз не выдержу.  

— Валентина Петровна, садитесь с нами, — фальшиво улыбнулась я, — если беспокоитесь, я приготовлю вам салат.  

— Салат? После такой картошки ему уже ничего не поможет. Ты что, не знаешь, как правильно жарить? Сначала нужно вымочить картофель, чтобы крахмал вышел, потом обсушить…  

Она говорила громко, будто читала лекцию, а дети замерли, наблюдая, как мамина улыбка исчезает. Сергей поднял глаза:  

— Мам, хватит. Всё вкусно.  

— Вкусно? — свекровь засмеялась. — Да ты в детстве такую картошку в окно выкидывал! Помнишь, как я тебя заставляла доедать?  

Я больше не могла. Моя рука сама шлёпнула вилку на тарелку.  

— Хватит! — дети перестали шевелиться. — Вы приходите сюда только для того, чтобы указывать? Чтобы напомнить, что я всё делаю не так? 

— Я пытаюсь помочь! — она вскинула подбородок.  

— Помочь? Вы гробите каждый мой ужин! — я встала. — Не нравится моя еда? Идите есть в другое место! Вон!  

Валентина Петровна замерла в нерешительности. Потом её щёки покраснели, как переспевшие помидоры.  

— Ты… выгоняешь меня? Да я тебя в эту квартиру…  

— Мама, — Сергей встал, перекрывая её голос. — Всё. Иди домой.  

Они смотрели друг на друга, будто впервые видя. Потом свекровь схватила пальто, сунула ноги в ботинки, не застегивая, и выбежала, хлопнув со всей силы дверью.  

Дети испуганно притихли. Сергей подошёл, обнял меня, а я, уткнувшись лицом ему в плечо, вдруг поняла, что плачу. От злости. От стыда. От того, что не закричала раньше.  

С тех пор Валентина Петровна звонит только Сергею. Говорит, что я «испортила ему жизнь», что он «под каблуком». Но зато вечерами, когда мы едим мою жирную, хрустящую картошку, а Алиса смеётся, обмазываясь кетчупом, я чувствую, что в наш дом вернулась прежняя спокойная жизнь без ее критики.