Не понимаю тех, кто пропадает месяцами на дачах, мне своей не надо ни за какие деньги

Скажу сразу: мне не стыдно. Я – вообще не дачница и не понимаю тех, кто помешан на своих сотках. Есть у меня одна соседка, мне жаль не знаю как. Она целое лето живет на даче с мужем, у них на шести сотках целые плантации. Думаете, ягод или фруктов? Не угадали! Шесть гряд - кабачки, плюс самодельные парники с огурцами, перцами и помидорами. Почему самодельные? Они - люди небогатые, поэтому фабричные теплицы им просто не по карману. Еще по грядке - морковь, свекла, петрушка и укроп. Одна яблоня и куцая грядочка клубники. Куст «черноплодки» и смородины. Все. В итоге места осталось только на «микро-домик» и такой же сарай с туалетом.

- Ирина! А где же зона отдыха, место под мангал или коптильню? – недоуменно спросила я. 

Ирина пожала плечами, мол, все это - баловство, глупости, и им это не нужно. Городская квартира Ирины больше напоминает продовольственно-товарный склад. Кладовка от пола до потолка заставлена батареями стеклянных банок с закатками-закрутками. Она часами может делиться рецептами салатов, закусок, солянок, борщей, варений. Стряпает варенье даже из кабачков. Причину я назвала выше – бедность.

Ирина – пенсионерка, муж - еще нет, по возрасту не вышел. Но все время болеет, и ему пришлось уволиться. Получается, сидит у жены на шее и ждет пенсии, до которой ему еще лет пять. В комнатах у них лежат пачки досок, какие-то плинтуса, старые стулья, плитка, мешки со строительными смесями – бетон, алебастр, побелка. Повернуться негде. Причем они не скрывают, что многое берут на помойке – люди, мол, много хорошего выбрасывают, а мои знакомые, значит, подбирают и тащат в дом.  Все пригодится, и в дачном доме (да и в городской квартире - тоже) у них постоянно идет какая-то перестройка, ремонт, «доделка». Но процесс затянулся в бесконечный и, похоже, никогда не кончится. 

      
Я никогда не хотела иметь дачу, и все эти разговоры про семена, рассаду, заборы, гряды, доски, удобрения, а также – конкуренция «кумушек», кто сколько и чего закатал, засушил, сварил, вызывают у меня только стойкий рвотный рефлекс.

Мне гораздо приятнее и проще просто сесть с подругой в автобус и поехать куда захотим. Хоть – в лес, хоть – на реку. Зимой – на лыжах в тот же лес или в рощу рядом с домом. То есть не быть привязанной к одному месту. Мне это кажется скучным, затратным по деньгам, времени и нервам.

Когда  была маленькой, мой папа все время пропадал на даче. Ему нравилось там быть, домой он привозил ведра картошки, крупной малины или черной смородины величиной с вишню. Меня он с собой не брал. Наверное, думал, что я еще мала, и  не стоит мучить ребенка тяжелой сельскохозяйственной работой. Чуть позже он перестал сажать картошку, и малины стало меньше – малюсенькая баночка.

- На даче, милая, надо работать, и работать тяжело, - учил меня папа, когда мне уже было лет 13.  – А у меня давление под 200. Недаром называют дачу некоторые «чемоданом без ручки». Ведь такой чемодан и бросить жаль, но и носить тяжело и неудобно. 

Такой я и запомнила нашу дачу: она надолго отнимала у меня папу, он от нее болел и нес по жизни свои сотки как чемодан без ручки.

А вскоре папа умер. Мама продала дачу и картинно в тот день  перекрестилась: «Дочка, у нас больше нет дачи. Никогда не заводи свою, когда вырастешь…»

Признаться, мне было немного жаль дачу, папу с его вечными страстями по этим посадкам, семенам картофеля, подвязке малины, какой-то редкой сирени «персидского» сорта. Смотреть на нее сбегался смотреть весь наш дачный поселок (все-таки иногда я бывала на нашей даче). Но больше всего мне было жаль нас. Мы остались без папы. Я считала, что во многом виновата была наша дача.

Так это или нет, сейчас уже не узнать, ведь прошло тридцать лет. Но с тех пор меня при одном слове «дача» трясет. Я жалею таких людей как моя соседка Ирина, ее муж. Наверное, они по-своему счастливы на своих сотках. Но это счастье – не для меня.