Невестка пришла ко мне жить и стала вести себя, как хозяйка

мнение читателей

Когда сын робко попросился пожить «всего пару месяцев», пока не накопят на съемное, мое сердце растаяло. Конечно, Миша! Мой мальчик, его маленький Сережа... И Марина, невестка. Думала, помогу, поддержу. Ох, как я ошибалась. 

Они въехали в субботу. Уже в воскресенье утром я застыла на пороге кухни. Мои стаканы стояли не в шкафу, а в новой подставке на столе. Кастрюли перекочевали в другую тумбу. 

— Мариночка, а где моя сковородка-гриль? — спросила я, роясь в непривычном порядке. 

— Ах, эта старая? Я ее убрала в кладовку, мама, — воздушно ответила она, разливая кофе в мои чашки из праздничного сервиза. — У меня своя есть, современная. Так удобнее. 

«Удобнее»... Это слово стало ее мантрой. Мои шторы сменились на ее полупрозрачные тюли («Света больше!»). Любимое кресло мужа оказалось в углу («Здесь оно не мешает проходу»). А вечером того же дня я услышала, как она кричит на Сережу, пытавшегося взять печенье из моей вазочки на полке: 

— Сережа! Не трогай! Это бабушкино! Не хозяйничай! 

Ирония была гуще борща, который она пересолила на третий день, заявив, что мои рецепты устарели. Я кусала губы. Терпела. Ради сына, который уставал на двух работах, ради внука, который смотрел на меня большими глазами. Ради призрака семейного мира. 

Но чаша переполнилась в пятницу. Я пришла с работы – вся квартира пропахла ее резким дешевым парфюмом. А на спинке моего стула в гостиной висела ее ярко-розовая куртка. Рядом валялись Сережины игрушки. Сама же Марина восседала на диване, листая журнал, как графиня. 

Что-то во мне лопнуло. Терпение, страх конфликта, жалость – все. Я сняла куртку и аккуратно повесила ее на вешалку у двери. Затем подошла к дивану. Голос звучал чужим, низким и спокойным: 

— Марина. Поднимись, пожалуйста. 

Она удивленно подняла глаза, не двигаясь с места. 

— А что такое? 

— Я сказала – поднимись. Сейчас. 

Она нехотя встала, удивившись. Я взяла ее журнал, положила на тумбочку. Потом собрала Сережины игрушки в коробку и поставила в угол. Подошла к своему стулу, провела рукой по деревянной спинке. 

— Это мой дом, Марина, — сказала я. — Мой стул. Моя кухня. Мои правила. Вы здесь гости. Добрые, желанные гости, пока помните об этом. 

— Я... я просто... — начала она обиженно. 

— Нет, — я перебила ее мягко, но не оставляя места возражениям. — Никаких «просто». Ты не хозяйка. Хозяйка здесь — я. Или ты забыла, почему вы здесь живете? Потому что твоей зарплаты и зарплаты моего сына не хватает на съем даже самой дешевой квартирки? Без моей помощи вам негде было бы ночевать. Так что запомни: уважение и благодарность. Или ищите другой кров. 

Она побледнела, молча кивнула, подобрала журнал и быстро вышла в их комнату. 

С тех пор пахнет не парфюмом, а моим борщом. Шторы висят мои. А стул... мой стул всегда свободен. Говорит она теперь тише. И слова «спасибо» и «можно?» зазвучали чаще. Мир хрупкий, но он мой. Я здесь хозяйка. 

В рубрике "Мнение читателей" публикуются материалы от читателей.