Невестка съехала от нас и забрала с собой стиральную машину и холодильник, оставив нас ни с чем

Все началось с того, что сын женился на Алине. Молодая, городская, с ярким маникюром и дипломом маркетолога. Мы с мужем предложили пожить у нас, пока они не накопят на квартиру. Думала, так будет проще: помогу с бытом, научу готовить, подскажу, как Сергея оберегать от стрессов. Но Алина восприняла это иначе.  

Первые месяцы я старалась не лезть. Стирала их вещи, готовила ужины, убирала в их комнате. Замечала, как Алина морщится, когда я глажу её блузки («Мама, это шёлк, его нельзя на максимум»), хотя сама об этом просила, или пересаливает суп, если я отворачиваюсь. Сергей твердил: «Не придирайся, она привыкла к самостоятельности». Я молчала, но внутри копилось: разве это благодарность?  

Постепенно Алина стала менять наш уклад. Купила стиральную машину с кучей кнопок («Ваша древняя трещит, как трактор»), заменила холодильник на огромный, с ледогенератором. Говорила, что это вклад в общий быт, но я видела — это её территория. Техника стояла в моей кухне, но управляла ею только она. Если я включала «не ту программу», слышала вздохи: «Давайте я сама».  

Конфликт назрел, когда Сергей попал в больницу с аппендицитом. Я, естественно, поехала в больницу, чтобы быть ближе. Алина на второй день сказала: «Вам не надо сюда ездить, я справлюсь». Но как оставить сына одного? Мы спорили шепотом в коридоре, пока она не бросила: «Вы душите его, как ребёнка!» В ту ночь я плакала в подушку, вспоминая, как двадцать лет назад сутками не спала у его кровати с температурой.  

Через неделю после выписки Сергея Алина объявила: «Мы съезжаем». Не сказала «спасибо», не объяснила причин. А утром, пока я была у врача, они увезли свои вещи. И не просто свои — забрали стиральную машину и холодильник. «Это же наше!» — возмутился муж, глядя на пустой угол кухни. Я молчала, разглядывая следы от ножек техники на линолеуме. Чувствовала себя обворованной, ведь нашу технику они тогда выбросили.  

Сергей звонил вечером, смущённо оправдывался: «Мам, мы купим вам новую машину». Я ответила: «Не надо», — и положила трубку. Что толку от техники, если главное забрать нельзя — доверие, ощущение семьи, где дарят, а не считают чужим?  

Сейчас, спустя месяц, я понимаю: Алина не украла ничего. Она отвоевала своё пространство, как когда-то я отвоевывала своё у свекрови. Да, грубо, да, обидно. Но разве я сама не ворчала, что молодежь не ценит старших? А она просто хотела быть хозяйкой в своём доме, даже если этот дом был комнатой в родительской квартире.  

Вчера Сергей привёз мою любимую шарлотку. Говорит, Алина испекла. На вкус — переслащено, яблоки жёсткие. Но я ела и думала: может, и правда купить себе новую стиральную машину. Простую, в кредит. 

И пусть их холодильник теперь стоит в съёмной однушке, а наши разговоры сводятся к редким звонкам — я научилась главному: нельзя держать детей за свою собственность. Даже если кажется, что они уносят с собой частицу твоего мира. Надо просто освободить угол. Вдруг когда-нибудь они вернутся — не с техникой, а с извинениями. Или хотя бы с пирогом, который я смогу критиковать в душе, но съем до последней крошки.