Откупилась от свекрови и мужа, чтобы они навсегда ушли из моей жизни

Субботнее утро пахло хлоркой и пылью. Я водила шваброй по знакомым трещинкам паркета в нашей «семейной» двушке, когда дверь распахнулась без стука.

— Опять на четвереньках, Наташа? — Ольга Михайловна, моя свекровь, вплыла в прихожую. Лицо — маска доброжелательности, глаза — ледяные осколки. — Дима говорил, ты всё копошишься по дому. Не женское это дело — полы мыть, это унижает. 

— Зато пол не предаст и кредитов не наберет, — я не подняла головы. 

— Ой, какая ты колючая! — Она звонко рассмеялась, ставя на стол коробку с магазинными пирожными. Оружие переговоров. — Я по делу. Сынок мой, золотой, влип. И брат его, Андрюша, тоже. Семья, Наташенька, это святое. Надо выручать. 

Я выпрямилась, опираясь на швабру. Сердце привычно сжалось. 

— Андрюша снова что? Казино? Или «бизнес» прогорел? 

— Не суди! — Ольга Михайловна устроилась на диване, будто в собственном салоне. — Заложил свою долю в бабушкиной даче. Банк грозит забрать всё, включая Димочкину часть. Ты же член семьи… должна помочь. Продай свои украшения. Что от бабушки. Ты сама говорила, они дорогие. Вот и пригодились. 

Я отставила швабру. 

— Вы… серьезно? Это память о моей бабушке. Единственное, что у меня осталось от нее. И вы хотите, чтобы я отдала это за Андрея, который даже трамвайный билет без долга купить не может? 

— Какая ты эгоистка! — Свекровь вскочила. — Камни лежат без дела, а семья гибнет! Ты думаешь только о себе! 

Вечером пришел Дима. 

— Мать говорила с тобой? — спросил, глядя куда-то в сторону холодильника. 

— Говорила. 

— И… что ты решила? Надо же помочь Андрюхе! 

— Твоя семья, Дима. Твоя мама, твой брат. А я… я, видимо, просто мебель тут. Пока не выяснилось кое-что важное. — Я подошла к сейфу. — Ольга Михайловна сегодня любезно сообщила. Пока я мыла полы, ты пытался оформить на Андрея свою долю в этой квартире. Так ведь? 

Дима побледнел. Его молчание было признанием. В дверь позвонила свекровь. Я заранее договорилась с ней о визите. Она прошла молча, глядя на сына. Все в сборе. 

Я открыла сейф. Достала бархатную шкатулку. Подошла к столу, где все еще красовались пирожные, и поставила ее перед Ольгой Михайловной. 

— Что ты делаешь? — ахнула она. 

— Отдаю ваши «святыни», — голос звучал ровно. — Продавайте. Спасайте Андрея. Квартиру. Что хотите. 

— Правда? — в ее глазах алчный блеск. 

— Абсолютно. Только завтра я подаю на развод. 

— Что?! — взвизгнула она. 

— Вы победили, Ольга Михайловна. Вам — сын. Вам — камни. А мне — свобода. Только на таких условиях. 

Она согласилась. 

Год спустя я пила кофе у окна в своей маленькой квартире. Судебные тяжбы закончились. Дима, погрязший с братом в долгах, даже не явился на последнее заседание. Квартиру продали. Я получила половину. 

Неожиданно курьер принес посылку. Простой конверт. Внутри — бабушкино кольцо и записка. Почерк Димы: «Это всегда должно было быть твоим. Прости. Теперь я знаю, кого потерял.» 

Я надела кольцо. Оно легло на палец, как будто и не снималось. В зеркале смотрела на меня женщина. С рубцами на душе, но с прямым взглядом. Больше не больно. Я выжила. Теперь – живу.