Пока я сидела у больничной койки сына, муж развлекался с другой, а свекровь его поддерживала

— Как ты мог? — дрожащим голосом спросила я мужа, едва сдерживая слезы. — Пока я каждую минуту боялась за нашего сына, ты… нашел себе другую? 

Муж молчал, отводя взгляд, словно надеялся, что я прекращу этот разговор. Но я продолжала:

— Неужели ты даже не подумал, как это меня ранит? И твоя мать… она тоже ничего ужасного в этом не видит?

Он вздохнул и, наконец, произнес:

— Это было тяжело для всех нас… Просто я думал… — запнулся он, — если вдруг… если тебя постигнет неудача, кто-то ведь должен… — он осекся, понимая, что зашел слишком далеко.

Два года назад всё изменилось в один миг. Мы ехали домой с пятилетним сыном. Муж был за рулем, а я сидела рядом. Вдруг в нас врезалась другая машина. Удар пришелся с моей стороны, и я едва успела почувствовать страшную боль в руке. Но самое ужасное было впереди — наш сын, сидящий на заднем сидении, пострадал сильнее всего. Врачи потом говорили, что его спасло только детское кресло.

Те первые дни прошли, как в кошмаре. Врачи не давали надежды. Они говорили, что мальчик может не очнуться или остаться инвалидом. Я проводила у его постели дни и ночи, не отходя ни на минуту. Муж приходил лишь изредка, ссылаясь на работу. Я старалась не замечать, что его не было рядом. "Наверное, ему тоже больно", — убеждала себя.

Прошло три месяца, прежде чем мы вернулись домой. Ребенок мог только лежать, состояние было тяжелым. Я стала буквально жить в больницах, искала врачей и специалистов, которые могли бы помочь сыну восстановиться.

Однажды, устав от его отстраненности, я спросила:

— Почему ты не хочешь проводить время с нашим сыном? Ему сейчас так нужна поддержка.

Муж лишь пробормотал что-то о том, как тяжело ему видеть сына в таком состоянии. "Как будто мне легко?" — хотелось крикнуть мне. Но я молчала. Ради сына я была готова на всё.

Время шло, и в какой-то момент случилось чудо — сын смог сделать первый шаг. Я не сдержалась и заплакала, выплеснув всё, что копилось во мне: страх, боль, отчаяние. 

Только позже, когда всё вроде бы наладилось, правда вскрылась.

Казалось, что после больницы всё начнёт налаживаться, и жизнь вернётся в норму. Но однажды на пороге появилась незнакомая женщина с младенцем на руках. Я смотрела на неё, ничего не понимая, а она, будто между делом, сообщила:

— Этот ребёнок от вашего мужа.

Сначала мне показалось, что я ослышалась. Но женщина продолжала спокойно объяснять, что родила, пока я была с сыном в больнице. В то время, когда я боялась услышать от врачей очередное пугающее известие о состоянии ребёнка, муж, оказывается, утешался с другой. Его новая подруга оказалась его коллегой.

— Ваш муж и сейчас приходит к нам, — говорила она, укачивая ребёнка, — но никаких обещаний не даёт. Он говорил, что разведётся с вами и женится на мне, но ничего не делает. Так что я решила сама с вами поговорить, чтобы понять, как быть дальше.

Эти слова будто парализовали меня. Столько месяцев я жила в страхе, в постоянной тревоге за сына, не находила себе места… а муж — развлекался с другой? Я даже не пыталась выслушать его объяснения и сама подала на развод.

Когда я сказала мужу о разводе, он лишь устало вздохнул и, как всегда, перешёл на свою привычную защиту:

— Я делал всё, что мог! Я ведь не врач, не мог ничем помочь. Да и сидеть у его кровати я не мог, нервы не железные! Что я, робот, что ли?
Его слова резали, как нож. Он оправдывался, не понимая, что сделал что-то по-настоящему ужасное. Но разговор с его матерью оказался ещё более горьким. Она начала с «поддержки» мужа:

— Тебе бы благодарить его надо, что он всё ещё с тобой! — укоризненно сказала она. — А то мог бы уйти и раньше. У него ведь и нервы, и стресс… 

Я уже готова была прекратить разговор, но её слова продолжали звучать в моей голове. А потом она выдала, как бы невзначай:

— Да и хорошо, что родился ещё один ребёнок. Мало ли что… вдруг с твоим что-то бы случилось, а тут хотя бы новый… 

Её слова вспыхнули во мне яростью, и стоило немалых усилий сдержать себя, чтобы не ответить. После суда муж пытался что-то мне объяснить, но я больше не хотела ничего слышать. Он теперь живёт с той женщиной, заботится о новом ребёнке и выплачивает алименты.

Сын больше не помнит отца, а я только рада, что так вышло. Надеюсь, от отца ему не передастся ничего — ни из его души, ни из его поступков.