После ссоры муж ушел к матери, а она теперь не знает, как его отправить обратно

Я сидела на кухне, глядя на капающий кран. Из-за этого всё и началось. «Ты вообще замечаешь, что я одна тащу этот быт?» — закричала я тогда, а Сергей, вместо того чтобы промолчать или обнять, швырнул тапок в стену. 

Он уехал к матери через час, хлопнув со всего маха дверью. А я осталась в тишине, пытаясь понять, когда мы стали этими людьми — чужими, колючими, готовыми разорвать друг друга из-за немытой посуды и сломанного крана.  

Телефон зазвонил на третий день. Это была свекровь. Обычно мы созванивались раз в месяц, обсуждали погоду и здоровье, но сейчас её голос звучал так, будто она звонила сообщить о краже белья с балкона.  

— Ира, забери его.  

— Что?  

— Сережа. Он тут второй день на диване валяется. Носки воняют, посуду за собой не моет, даже хлеб купить ленится! Ты как с ним жила?  

Я закашлялась, чтобы скрыть смешок, который все равно перешел в хохот. Наталья Ивановна, всегда державшая меня за неряху, теперь умоляла забрать обратно её драгоценного сыночка.  

— Вы… поссорились? — осторожно спросила я, вытирая слезы.  

— Поссорились?! Да он у меня холодильник опустошил, как саранча! Вчера сказала: «Сынок, можешь полить цветы?» А он: «Мама, я на выходных, отдыхать приехал». Представляешь?»  

Представляла. О, еще как представляла. Сергей дома тоже «отдыхал» — от работы, от меня, от жизни. Его зона отдыха простиралась от дивана до холодильника, а я металась между ним, работой и забитой раковиной.  

— Наталья Ивановна, но это ваш сын. Воспитывайте, — сказала я спокойно.  

— Я его тридцать лет воспитывала! Теперь твоя очередь! — рявкнула она и бросила трубку.  

Вечером Сережа прислал смс: «Мама достала. Можно вернуться?»  

Я не ответила. Включила телек, где героиня мыла пол под драматичную музыку, и вдруг поняла: я скучаю. Не по нему — по нам. По тем «нам», что смеялись над пригоревшей яичницей, по тем, кто целовался в пробке, по тем, кто верил, что любовь сильнее быта.  

Но как это объяснить человеку, который сбежал к маме при первой ссоре?  

На следующий день Наталья Ивановна явилась лично. В дверном проеме она стояла, как фурия, с сумкой в одной руке и Сергеем — в другой.  

— На, — ткнула она им в мою сторону. — Бесплатно. Только не возвращай.  

Ее сын покраснел. Я изучала его помятые спортивные штаны и щетину. Он похудел.  

— Ира… — начал он. — Я…  

— Он будет мыть посуду! — перебила свекровь. — И готовить. И твои орхидеи поливать. Я научила.  

— Мама… — застонал Сергей.  

— Молчать! — она ткнула в него зонтом. — Ты думал, женитьба — это навсегда мамины котлеты? Нет, милый! Это когда двое вместе все делают.   

Она ушла, хлопнув дверью с тем же размахом, что и её сын несколько дней назад. Мы стояли в прихожей. Сергей первым поднял глаза:  

— Орхидеи… ты, кажется, отдала их ещё в прошлом году.  

— Да, — кивнула я. — Но кран остался. И ждёт тебя.  

Он вздохнул, снял куртку и поплелся на кухню. Я наблюдала, как он, морщась, пытается открутить смеситель, и вдруг рассмеялась. Сергей обернулся, с виноватой улыбкой:  

— Чего?  

— Твоя мама… Она сказала, что ты съел её котлеты?  

— Нет, — он покраснел сильнее. — Я сказал, что твои вкуснее.  

И в этом моменте — в крошечной лжи, в его нелепом признании, в том, как он чинит кран, будто от этого зависит жизнь Вселенной, — я вдруг увидела то, за что можно бороться. Вместе с ними.