После ухода свекрови у меня пропала любимая сковородка

Только захлопнулась за свекровью дверь, я сразу пошла на кухню готовить. Машинально подошла к шкафу, где всегда лежала моя верная помощница – древняя тефлоновая сковородка с потертой ручкой. Пусто. 

— Не может быть! — вырвалось у меня вслух. Я перерыла все шкафы, заглянула в духовку, под раковину. Нигде. И тут холодная ясность накрыла меня волной. Марья Петровна. Только она. Она все утро косилась на кухонный гарнитур. А потом так «незаметно» копошилась у мойки, пока я выносила мусор. 

Эта сковородка была не просто куском металла. Мы с ней прошли огонь, воду и медные трубы первых лет замужества. На ней получались идеальные сырники, которые обожал муж. На ней я впервые рискнула испечь блины, и они вышли удивительно ровными. Она не пригорала, мылась легко, грелась быстро. Старая, потрепанная подруга. И свекровь это знала! Как-то даже презрительно фыркнула: 

— Ну и утварь у тебя, невестка. Пора бы выкинуть, на современную поменять. 

Я села на стул. Простить? Нет. Никогда. Сковородка – святое. 

Набрала ее номер. 

— Алло, Марья Петровна? — голос мой звучал подчеркнуто спокойно. — Вы не видели случайно мою сковородку? Старую, тефлоновую? Пропала куда-то. 

На том конце – затянувшаяся пауза, потом слащаво-удивленное: 

— Сковородку? Ах ты, Господи! Да неужто? Может, ты куда сама задвинула? Или муж… Он у тебя вечно все не на место кладет. — Голос был фальшивым. 

— Странно, — продолжала я. — Она всегда на своем месте. А вы сегодня как раз у мойки стояли, пока я мусор выносила. Может, случайно в сумку упала? Проверьте, пожалуйста. Она мне очень дорога. 

— Ну что ты, что ты! — затараторила свекровь, но в ее тоне проскользнула паника. — Какой вздор! Зачем мне твоя старая сковородка? У меня своих полно! 

— Очень жаль, — вздохнула я театрально. — Ну ладно, буду искать. Всего доброго. 

Отбой. Я знала, что она ее взяла. Назло. Из вредности. Или просто потому, что ей понравилось, как на ней картошка жарилась. 

На следующий день Марья Петровна, сияя, притащила нам пирожки. Я знала, что она их принесет. 

— С ливером, любимые! — объявила она, ставя тарелку на стол. — Только что испекла.

— Ой, спасибо, Марья Петровна! — воскликнула я с радостью, которой не было и в помине. — Выпьем чаю? Муж как раз скоро придет. 

Пока она копошилась на кухне, доставая чашки, я быстрым движением подменила тарелку с ее пирожками на точно такую же, стоявшую в духовке. Только в моих пирожках начинка была… особая. Я нашла упаковку рыбьего жира в капсулах. Аккуратно выдавила его в миску, смешала с луком и щедрой порцией острого перца. Этой адской смесью и начинила пирожки, старательно залепив. Вид – один в один. 

Мы сели пить чай. Свекровь с гордостью взяла пирожок и откусила большой кусок. Я затаила дыхание. Ее лицо сначала выразило недоумение, потом сморщилось от отвращения, затем побагровело. Она закашлялась, схватилась за горло. 

— Фу-у-у! — выдохнула она. — Что это?! Это же гадость какая-то! Воняет рыбой! 

— Что вы, Марья Петровна? — сделала я большие глаза. — Это же ваши пирожки! С ливером! Вы же сами только что принесли. Может, ливер был несвежий? 

Она смотрела на меня, кашляя, с подозрением, смешанным с ужасом. Но обвинить не могла – пирожки были «ее». Муж, попробовав один, тут же выплюнул. 

— Мам, это что за дрянь? — поморщился он. — Не испортилось ли что? 

Свекровь молча встала, брезгливо отодвинув тарелку. Ее триумфальное шествие обернулось позором. Она ушла быстро, бормоча что-то невнятное. 

А на следующий день, вернувшись с работы, я нашла на пороге аккуратно завернутую в газету посылку. Развернула. Моя сковородка! Видимо, совесть (или страх перед следующими пирожками) все же проснулась. 

Я помыла и положила ее на законное место, погладив шершавую ручку. 

— Ты дома, подруга, — прошептала я. — Больше не отдам. Ни за что. Потому что сковородка – это святое. А свекровь… пусть теперь проверяет свою начинку. Очень тщательно.