Предложила невестке сидеть с внучкой, чтобы она могла выйти на работу, а она отдала предпочтение няне

Я так старательно обустраивала детский уголок в гостиной: купила розовый коврик с единорогами, расставила внучкины игрушки на полке, даже повесила рамку, в которой был рисунок, нарисованный Машенькой в четыре года. Теперь, когда Варвара собралась выходить на работу, я представляла, как мы с внучкой будем печь пряники, читать сказки, как я научу ее вязать...  

Но когда я предложила помощь, невестка потупила взгляд: 

—  Спасибо, но мы уже нашли няню.  

— Чужого человека предпочитаете? — я слышала, как голос выдает волнение. Варвара вздохнула, поправила прядь — всегда аккуратная, всегда собранная. 

— Она педагог с опытом, у неё рекомендации...  

Рекомендации. Будто мой материнский стаж и пять лет нянченья с Машей — просто пыль.  

Первые дни я звонила каждое утро: 

— Может, передумала? Я свободна. 

Молчание в трубке, потом: 

— Справимся, не волнуйтесь.  

А потом увидела их. Няня — молодая, вела Сонечку за руку к подъезду. Внучка смеялась, держа в другой ладошке бумажный самолетик. 

— Это Катя научила! — крикнула она, заметив меня у подъезда. Катя. Уже по имени.  

Я купила билет в кукольный театр — два места. 

— Сонечке понравится, — сказала Варе, протягивая конверт. Она улыбнулась вежливо: 

— Спасибо, но у них с Катей сегодня развивающее занятие.  

Развивающее. Будто наши прогулки в парк, сбор каштанов и рассказы о папином детстве — пустая трата времени.  

Вчера зашла без звонка — отнесла внучке вязаный свитер. Дверь открыла няня, Соня сидела за столом, лепила из разноцветного пластилина буквы. 

— Бабушка, смотри! Это «А»! Катя говорит, скоро всю азбуку выучу!  

— В пять лет? Рано еще, — буркнула я, разглядывая идеальные фигурки. Няня мягко вмешалась: 

— Современные методики разрешают.  

Современные. Точно укол. Я — музейный экспонат, отстающий, ненужный.  

— Почему ты не доверяешь мне? — спросила я Варвару вечером, застав ее одну. Она отложила ноутбук, устало прикрыла глаза.  

— Дело не в доверии, мама. Я хочу, чтобы Соня росла в системе. Катя составляет расписание, отчеты, у неё есть программа...  

— А любовь по расписанию тоже? — голос притих.  

Невестка встала, положила руку мне на плечо. 

— Вы будете для неё праздником. А няня — повседневностью. Разве это плохо?  

Не знаю. Знаю только, что каждый раз, когда Соня восторженно рассказывает о «Катиных играх», я ловлю себя на мысли: а помнит ли она, как мы с ней пекли тот кривой пирог с яблоками? Или эти моменты стерлись, как старые мелки с асфальта?  

Сегодня утром раздался звонок: 

— Мама, Катя заболела. Не могли бы вы...  

Я молча надела пальто, почти бегом шла к ним. Соня, увидев меня, завизжала: 

— Ура! Бабушка, будем делать твои волшебные блинчики?  

Замешивала тесто, а она обнимала мои колени, щебеча о школе кукол, которую Катя обещала показать. И вдруг осенило: она не выбирает между нами. Для нее мы — разные вселенные. В одной — блестящие буквы из пластилина, в другой — тёплый запах выпечки и мои руки, шершавые от вязальных спиц.  

Может, Варвара права. Может, я действительно нужна здесь — не как няня, а как бабушка. Та, что приходит не по графику, а когда сердце позовет.  

Но все равно, засыпая, представляю: вот Соня подрастет. Вот мы с ней разговариваем за чаем. И если она вдруг скажет: «Помнишь, как Катя учила меня читать?» — я тихо кивну. А потом добавлю: «А помнишь, как мы с тобой пролили молоко на разовый коврик?»  

И, возможно, она улыбнется. И поймет.