Предупредила мужа, что не буду скрывать свое реальное отношение к его матери при родственниках

Я знала, что это плохая идея. Знала еще тогда, когда Юра, с видом мученика, положил пригласительную открытку на кухонный стол. "Мамин юбилей. Обязательно приедем всей семьей". 

— Юра, —  сказала ему. — Я поеду, если ты этого хочешь. Но я предупреждаю тебя здесь и сейчас. Если она начнет – а она начнет, ты же ее знаешь – я не буду улыбаться, кивать и делать вид, что все прекрасно. Я не буду скрывать свое реальное отношение к твоей матери. Особенно при родственниках. Я устала. 

Он поморщился, как будто от зубной боли. 

— Олеся, ну что за драма? Она же мать, день рождения! Просто потерпи пару часов. Для меня. 

— Я терплю годами, Юра. Пару часов лицемерия – мой предел. Я тебя предупредила. 

В день икс я надела самое нейтральное платье, сделала прическу. Дорога в загородный дом свекрови была похожа на путь к эшафоту. 

Людмила Степановна встретила нас на пороге с натянутой улыбкой. Воздух был густ от духов, приторных комплиментов и фальши. 

— Олесенька, наконец-то! – она обняла меня с преувеличенной нежностью. – А мы уж думали, ты опять «приболела» или работа замучила. Как хорошо, что ты освободилась для семьи! 

Я стиснула зубы, выдавив что-то комплементарное. Юра нервно потрепал меня по плечу. За столом началась привычная пытка. Свекровь лилась медом, а под ним – чистый яд. 

— Юрочка, смотри, какой торт сливочный! Ты же обожаешь, как я пеку, помнишь? – Она многозначительно взглянула на меня. – Не то, что магазинные суррогаты. 

— Мам, торт отличный, – поспешно сказал Юра.

— А Олеся? – Она повернулась ко мне. – Тебе нравится? Или ты, как всегда, на диете сидишь? Мужчине нужна женщина с формами, а не тростиночка! 

Родственники за столом заерзали. Кто-то закашлялся. Я чувствовала, как кровь приливает к лицу. Юра под столом сжал мою руку – предупреждающе, умоляюще. Я выдернула. 

Потом были тосты. Свекровь встала, ее лицо сияло. 

— Хочу сказать о главном! – ее голос дрожал от натужной сентиментальности. – О семье. О сыне. О том, как важно выбрать правильную спутницу жизни. Такую, которая будет опорой, а не… обузой. Которая будет уважать старших, а не ставить палки в колеса. Которая понимает, что мужчина – глава, а не подкаблучник! 

Она посмотрела прямо на меня. В ее глазах было торжество. Она ждала. Ждала моих слез или моего униженного молчания. Ждала, что я, как всегда, проглочу эту гадость ради "мира в семье" и приличий. 

Я встала. Гости притихли. 

— Людмила Степановна, – спокойно начала я. – Ваш тост – это прекрасный пример того, что я терплю вот уже семь лет. Ваши «заботливые» советы, ваши язвительные комментарии, ваши постоянные попытки поссорить меня с вашим сыном и внушить ему, что я – худшее, что с ним случилось. 

Она побледнела, рот открылся в немом возмущении. 

— Как ты смеешь! В мой день рождения!.. 

— Именно! – перебила я, уже не сдерживаясь. – Потому что вы выбрали этот день, этот стол, этих родственников, чтобы снова меня унизить. Вы инициатор этого конфликта. Вы не хотите мира. Вы хотите власти. Вы хотите, чтобы Юра был только ваш. Но он мой муж! И я устала молчать и улыбаться, пока вы поливаете меня грязью! 

Свекровь стояла, трясясь, ее праздничный образ треснул, обнажив багровое от ярости лицо. Юра смотрел на меня с ужасом и непониманием. 

— Вот… вот видишь, Юра! – завопила свекровь. – Видишь, как она со мной разговаривает! Какая она на самом деле! Я же говорила! 

— Я именно такая, какая есть, – сказала я, глядя прямо на Юру. – Я предупреждала тебя. Я больше не буду притворяться. Ни здесь, ни где бы то ни было. 

Я отодвинула стул. 

— С днем рождения. Жаль, что вы сами испортили себе праздник. 

Я вышла из комнаты, не оглядываясь. За спиной нарастал гул – шок, осуждение, перешептывания. Воздух, пропитанный фальшью и ядом, был вывернут наизнанку. Пусть теперь Юра решает, что для него важнее: мое предупреждение или мамины слезы. Ее ложь или моя правда. Я свой выбор сделала. У дверей машины я ждала. Ждала его решения. Он вышел ко мне. Праздник был окончен.