Ребенок сказал, что воспитатель в детском саду его ударила

Я мама четырехлетнего Артема. Мой сын обычно радостно бежал в садик к «тете Кате». Но идиллия разбилась одним вечером. 

Возвращались домой. Артем устало шел рядом. 

— Как день прошел? — спросила я. 

Он остановился, глаза стали огромными и серьезными: 

— Мама, тетя Катя меня ударила. 

Мир замер. Я присела перед ним: 

— Что?! Как ударила? Где? 

Он тронул руку выше локтя: 

— Вот здесь. Больно было.

Сердце колотилось. Я закатала рукав – следов не было. Но разве это важно? 

— Расскажи все. Когда? За что? 

— Когда рисовали. Я воду разлил. Тетя Катя подошла… и ударила. Вот так. — Он показал тычок пальцем. — Сказала: «Не мешай другим!» 

Дома осмотрела еще раз – чисто. Но в его глазах читался испуг. Утром я пошла к заведующей. 

— Галина Петровна, Артем утверждает, что Екатерина Викторовна ударила его за разлитую воду. Следов нет, но ребенок говорит о боли. 

Заведующая побледнела: 

— Ударила? Физически? Это серьезно. Разберемся. Поговорим с ней, с детьми. 

— Я не требую наказания. Но должна быть уверена в его безопасности. 

— Согласна. Проведем расследование. Сообщим. 

Звонок раздался ближе к обеду. Я сидела, перебирая варианты. 

— Алина Сергеевна? — голос заведующей был собранным. — Поговорили с Екатериной Викторовной и детьми. Ситуация неоднозначна. Дети видели, как Артем разлил воду. Видели, как она подошла. Один мальчик сказал, что она «сильно схватила Артема за руку». Другие подтверждают разговор. 

— Схватила за руку? Сильно? До боли? — холод накатил снова. 

— Екатерина Викторовна отрицает удар. Признает, что была резка, раздражена. Говорит, взяла его за руку выше локтя, чтобы привлечь внимание, строго сделать замечание. Возможно, грубовато. Но клянется, удара не было. 

— Мой ребенок говорит, что было больно и его ударили. Разве схватить так – допустимо? 

— Вы правы, — сказала Галина Петровна. — Любое физическое воздействие, причиняющее боль или дискомфорт, недопустимо. Это нарушение этики и правил. Ей вынесено взыскание. Она принесет извинения вам и Артему. 

— Извинится? А что это изменит? Он испугался. Ему было больно от руки того, кому доверял. 

— Понимаю. Усилим контроль. 

Забирая Артема, я увидела воспитательницу. Она вышла в раздевалку. 

— Алина Сергеевна… — голос ее дрожал. — Очень сожалею. Была неправа. Не хотела напугать или причинить боль. Просто потеряла терпение. Простите. 

Я молчала. Злость клокотала, но видела лишь растерянность и стыд. 

— Артем, — она опустилась перед ним. — Прости меня. Тетя Катя была не права, что грубо схватила тебя. Больше так не буду. 

Артем прижался ко мне, спрятав лицо. 

— Спасибо за извинения, — сказала я холодно. — Но нам нужно время. 

Шли домой. Артем молчал. Потом тихо спросил: 

— Мама, тетя Катя больше не будет меня трогать? 

— Не будет, солнышко, — сжала я его руку. 

Конфликт формально исчерпан. Но идиллия рассыпалась. Доверие больше нет. Я буду начеку. Потому что раны от взрослой руки не всегда оставляют синяк.