– Сейчас ты получишь! – мама решила перенести свои методы воспитания на мою дочь

Мое детство было отмечено строгими наказаниями. Отец предпочитал, чтобы я стояла в углу, а вот мама не стеснялась в средствах — ее шлепки были делом привычным, а порой в ход шел ремень. 

Трудно назвать меня особо непослушной. Я была такой же, как и другие ребята. Случалось, что, заигравшись с приятельницами, я опаздывала к ужину. Мне тогда едва исполнилось девять. За подобные шалости мне частенько доставалось по полной программе. 

Было не столько больно, сколько невыносимо унизительно. Особенно если все происходило на глазах у кого-то. Однажды ко мне пришла одноклассница. Мы увлеченно играли в моей комнате. Я не заметила, как домой вернулась мама. И вдруг она возникла в дверях, сжимая в руке ремень. 

— Утром я тебе четко сказала вымыть пол на кухне. 

— Мам, я просто не успела, — прошептала я. 

— Бездельница! — взревела она. 

Схватив меня, она резко повернула спиной к себе, подняла подол моего платья и нанесла несколько жгучих ударов. Я рыдала, разрываясь от стыда, ведь на это смотрела Ира. А она застыла на месте, будто парализованная. В ее семье никто никогда не поднимал руку на детей. 

Мои родители не были людьми со дна. Мать трудилась бухгалтером, отец — сварщиком на заводе. Соседи их уважали, считали порядочными и работящими. Но их взгляды на воспитание казались пережитком из другого времени. 

Став старше, я избавилась от физических расправ, остались лишь вспышки гнева, что уже было легче перенести. Со временем я поступила в институт в городе, обосновалась там, создала свою семью. 

Несмотря на грустные воспоминания, я не разорвала отношения с отцом и матерью. Мы регулярно общались по телефону, изредка навещали их с супругом. Все выглядело крайне цивилизованно. 

Три года назад у нас родилась дочь Алиса. К бабушке с дедушкой мы ее не везли — путь не близкий. Зато они сами регулярно нас навещали. Во время их последнего визита мама пришла в ужас, увидев, как малышка усердно разрисовывает дверь в прихожей восковыми мелками. 

— Куда ты смотришь? — закричала она, — Немедленно отними у нее эти карандаши! 

— А что такого? — пожала я плечами, — Мы специально выделили ей эту дверь для творчества. 

— Да она у вас совсем от рук отобьется! Так нельзя растить детей! Вы растите эгоистку! 

— Ничего, мы справимся, — спокойно вступил мой муж, — а дверь когда-нибудь перекрасим. 

Позже они наблюдали, как Алиса, смеясь, размазывает кашу по своему столику. Меня это совершенно не смущало. Родители же только хмурились, видя в этом одно лишь непослушание. 

Потом все же пришлось навестить их с дочкой на денек. Муж был занят. В поселке я случайно встретила Иру и «отпросилась» у родителей провести с ней вечер. Они остались с внучкой. 

Мы посидели с подругой, и я возвращалась домой в прекрасном расположении духа. Уже на пороге услышала плач Алисы и разгневанные крики своей матери. 

— Ах ты негодница! Сейчас же получишь, чтобы неповадно было! 

У меня похолодело внутри, будто снова стала той маленькой девочкой. Ворвавшись внутрь, я увидела, как мама заносит ремень над моим ребенком. Я резко оттолкнула ее и прижала к себе перепуганную дочь. 

Выяснилось, что Алиса нашла на комоде вязаную салфетку и, решив «сделать снежинку», изрезала ее ножницами. Бабушка с дедушкой увлеклись сериалом и пропустили этот момент. 

— Руки прочь от моего ребенка! — прорычала я, глядя на мать в упор, — Я не позволяю такого с ней, и ты не смей! Со мной тебе все сходило с рук, но с моей дочерью — никогда. Живая не дам в обиду! 

Должно быть, выражение моего лица было таким диким, что она отпрянула в страхе. Позже она пыталась извиниться, но я уже собирала вещи. Мы уехали на первой же попутной машине, хоть это и влетело в копеечку. Зато на душе стало спокойно. Теперь наши контакты сведутся к коротким еженедельным звонкам.